пояс и рейтузы подействовали, то ли пиявки, то ли токолечение, но в последнее мало верилось. А потому настроение у него было хорошее. Единственной значащей тревогой, не позволяющей полностью расслабиться, было то, что треть подходила к концу, а жалованье всё не выдавали. Деньги были нужны. И на добавку к казённой еде, на одной которой можно было протянуть ноги от голода, и на одежду тёплую — форменные шинели грели мало, но больше всего деньги были нужны, чтобы выслать их бабушке. Как-никак, а сейчас за ней кроме соседей и посмотреть некому. Да и письмо ей написать не мешало, волнуется поди. Он даже улыбнулся улыбкой, которую заметить мог только тот, кто хорошо его знал.

То, что к нему пришёл Алексей, он понял сразу. В ту же секунду как появилась эта смесь запахов табака и чернил. Табачный запах он считал невыносимым, но приходилось мириться. Хотя он пропитывал всё. На расстоянии десяти шагов он мог бы определить местоположение Алексея с закрытыми глазами.

А Алексей меж тем потоптался на пороге, излишне старательно стряхивая с обуви грязь, чтобы его точно услышали и заметили. Неуверенно позвал:

— Павел, ты занят?

Павел сложил газету и откликнулся:

— А. Это ты. Нет, не занят.

Алексей прошёл по деревянным доскам пола в палату — старые доски скрипели под его весом, хотя он шагал аккуратно, — привычно сел у кровати. Вытянул в сторону левую ногу, чтобы лишний раз не напрягать колено. Оглядел брата и поставил на тумбочку пузырек со снадобьем из оленьего мозга. Доктор говорил, что подобные средства были популярны в прошлом веке и современная медицина считает подобное бессмысленным, однако заметил, что вреда от такого точно не будет.

Павел посмотрел с интересом:

— Что это?

— Лекарство.

Последовало неловкое молчание. Алексей поспешил перевести тему на что-то, не вызывающее болезненных воспоминаний. Кивнул на сложенную газету в руках.

— Ведомости?

Павел положил газету на тумбочку:

— Ничего интересного.

Ещё помолчали. Алексей раздумывал, не начать ли тему новой реформы, но не был уверен в том, насколько это будет уместно. Потому он старался вежливо осматривать внешний вид брата. Выглядел тот усталым.

— Не похоже, что ты хорошо спал давеча. Беспокоят травмы?

— …да, — про себя Павел подумал, что травмы в его собственной голове очевидно долгоиграющие и беспокоить его будут постоянно.

Алексей забеспокоился сильнее, сжал ладонь в кулак, чтобы сдержать порыв потрогать лоб — проверить, нет ли жара.

— Каков прогноз на восстановление?

— Хороший.

Алексей с сомнением посмотрел на переломанного Павла. Лубки сняли, но здоровым он не выглядел. Да и лекари говорили, что срастаться кости будут ещё долго, а значит и болеть. Алексей вздохнул:

— Я принёс тебе почитать. Возможно, тебе захочется прочесть что-то иное, — осуждающе посмотрел на лежавшую на тумбочке книгу в знакомом оформлении серии.

— Да? Что ты принес?

— Сборник новелл Ги де Мопассана. На французском. Судя по всему, тебе требуется практика чтения.

Павел посмотрел на него настороженным взглядом.

— Хочешь, чтобы я это читал вслух?

— Я мог бы тебя поправлять, если захочешь?

— Не думаю, что моя челюсть готова к упражнениям во французском. Но можешь мне почитать, — меняться ролями он не собирался.

— Доктор говорил, что тебе необходимо разрабатывать мышцы.

— Русской речью, а не жуя лягушачьи слова.

Алексей позволил себе лёгкую улыбку. Павел сейчас больше всего ему напоминал бойкого взъерошенного котёнка, который бил лапой благодушного пса. Ассоциация была приятная и забавная, хотя следовало признать, что с реальным положением дел имела мало общего. Ну, значит, не хочет.

Алексей уступил и послушно открыл тонкую книгу:

— Боюсь, мой перевод будет слишком плох.

Он немного покраснел, откашлялся и начал:

— Рассказ называется «Сумасшедший».

То, что он успел прочесть рассказ по дороге, дало ему возможность заменить некоторые показавшиеся излишне вольными фразы и не страдать от смущения. Закончив читать про сумасшедшего ревнивца, он оторвался от книжки и с любопытством стал ждать реакцию внимательно слушавшего новое Павла.

Было очень интересно, а когда Павел понял, что мужик приревновал к коню, то, прямо сказать, удивился.

— Застрелил коня… как мужчину? Ты точно правильно перевёл?

Алексей кивнул и попытался избавиться от лезущих в голову образов матери. Представлять её, всегда добрую и ласковую, поджидающей кого-то с пистолетом было глупо, но от образов было некуда деться.

Павел пригладился:

— И женщину свою убил… Чудна ревность.

Алексею хотелось объяснить, что сумасшедший ставил себя и коня на одну линию, но как лучше это сказать, он не знал.

— Он сошёл с ума…

Алексей задумчиво умолк ненадолго и осторожно спросил:

— А ты когда-либо испытывал… — «зависть», хотелось сказать ему, но он сказал другое: — ревность.

Подобного Павел не читал и потому задумался над тем, что это явно был интересный рассказ.

— Да.

— Могу я узнать?..

Отвечать на такое не хотелось. Павел только пригладился и промолчал. А мысли Алексея свернули на отца. Как он гордо представлял сына-кадета своим друзьям, а потом ещё более гордо представлял новый орден. Он не просто показывал его, о нет, он выносил его вычищенным и сверкающими на атласной ленте, пересекавшей грудь. А потом начинал подробно с многочисленными деталями рассказывать и о том, какими подвигами он заслужил награду, и о том, как эту награду ему вручали. Алексей беззвучно медленно выдохнул. Собственная жадность печалила, рассказ казался упрёком. Хотя то, что другой испытывал нечто похожее, немного утешало. Ему хотелось бы узнать подробности, но лезть туда, куда его не звали, он опасался.

— Что там ещё есть в книжке? — Павел отвлёк его от тяжёлых мыслей.

Алексей перелистнул страницу на другой рассказ с безобидным названием «Подруга Поля». По мере чтения и открытия всё новых и новых подробностей его голос становился всё тише, а щёки ярче. Где-то на грани сознания хладнокровный голос говорил, что теперь оправданий, что его вынудили это читать, у него нет. А рассказ всё не кончался и не кончался. Дочитав до последних строк, он облегчённо выдохнул.

«Ого, а про такое в первый раз слышу, — думал Павел, пока Алексей не знал, куда деть глаза, и что-то неразборчиво бубнил себе под нос. — Какие у девок интересные вкусы в этой повести». Посмотрел, как Алексей торопливо листал сборник, ища что-то, что окажется безобидным не только по названию.

— Ох уж эта запретная любовь… Что ты думаешь об этом, Алексей Кириллович?

Алексей