Он рванул из кобуры пистолет и ломанулся напрямую, через заросли. По щекам тонкой леской хлестали стебли, и лицо быстро намокло то ли от крови, то ли от росы. Какая-то мелочь с писком шарахалась из-под ног, и сквозь колотящий в ушах пульс доносился визг Кинси: «Что ты стоишь?! Ты же обещал! Обещал!»

Грег выскочил из осоки и едва успел затормозить – нога по щиколотку провалилась в серую жижу. Метрах в двадцати, среди подернутых сизым туманом мшистых кочек, он увидел Кинси. Точнее оставшуюся от него голову и правую руку, каким-то чудом все еще удерживающую рюкзак над поверхностью. На берегу стоял электянин.

– Чего ты ждешь? – крикнул ему Грег. – Вы же умеете проходить по болотам!

– Пом… гите, – сдавленно прохрипела голова.

Не снимая ботинок, Грег дернулся было на помощь, но за спиной скрипнуло:

– Не ходить. Нельзя.

Словно услышав, туман над головой Кинси рассеялся. Болотистая ряска задрожала, ожила, и вдруг, приподнявшись, жадным языком слизнула внутрь себя и голову, и рюкзак. На глянцевую поверхность всплыл и тягуче лопнул большой мутный пузырь, а следом края ряски, точно стянутая умелым портным бархатистая ткань, сомкнулись над тем местом, где еще недавно виднелась розовая младенческая плешь.

Ноги ослабли, как будто Грегу с размаху врезали под колени. Сзади послышались голоса и дробное чавканье ног по грязи. Зашуршали верхушки стеблей, и через миг из зарослей выскочил сначала растрепанный спросонья Купер, а за ним и Майлз. – Где Кинси? – спросил он. – Что тут происходит?

– «Склизкий Джо» тут происходит, – мрачно ответил Грег. – Можешь попрощаться со своей сотней.

Они постояли молча, делая вид, что отдают дань памяти ушедшему товарищу, хотя на самом деле каждый думал об одном и том же. О том, что путь к храму проклят. Что по воле злого рока ни одной группе не удалось еще дойти до храма в полном составе. По статистике в пути гибнут два-три человека из пяти. И их группа, увы, не стала исключением. И, разумеется, каждый думал о том, кому из них суждено стать следующим.

– А ведь эта штабная крыса о чем-то вчера с Шуршем договаривалась, – задумчиво произнес Майлз. – Я поссать отошел перед сном и видел, как они шушукались.

– Он хотел через болото пройти, – высказал свои догадки Купер. – А эта гнида его утопила…

– Шурш – проводник, – безучастно произнес электянин. – Ч’эловек желать идти другой путь. Ч’эловек главный, Шурш подчиняться. Не нападать. Не спорить. Не спасать.

Он развернулся, проковылял мимо и вскоре исчез в зарослях.

– Все в руках Господа, – пробормотал ему вслед неслышно подошедший Ник.

* * *

Весь день шли молча – смерть Кинси висела над остатками группы призрачной тенью. Грег, срывая старые мозоли и натирая новые, карабкался в гору последним, присматривая за остальными и прикидывая, что если каждый день терять по человеку, то к концу пути заходить в храм будет попросту некому. И тогда его, скорее всего, уволят. Солдат из него в свое время вышел никудышный. С безопасностью группы справиться он не смог. Никто не знает, но и мужчина-то он дефективный.

А может, нужно было попробовать самому вытащить Мэтта Кинси? Даже ценой своей никчемной жизни? Заодно освободить Дженни. Остаться в ее памяти лишь теплым воспоминанием с привкусом горечи.

Шпарящие полуденные солнца превращали небольшое высокогорное плато в раскаленную сковороду. Плеснуть немного масла – и из группы вышел бы натуральный фритюр. Невозможно было представить, что в какой-то сотне миль к югу другие люди живут совсем другой жизнью: с перламутровыми от ракушечника пляжами, ровным двусолнечным загаром, ради которого не нужно без конца вертеться с боку на бок. С запотевшими стаканами и изысканными шлепками деликатесов на огромных белоснежных тарелках. Жизнью, которую им отвоевали безымянные человечки, вынужденные жариться сейчас на этой чужой, отвергающей их планете.

Справа по краю обрыва уходила вверх поросшая редкими пучками сухой травы тропа, но Шурш указал налево, на почти отвесный каменистый склон.

– Туда.

– Все, я пас. – Майлз рухнул на камни и уронил голову между колен. – В пень этот храм, я все равно сейчас сдохну. Какая разница, от чего.

От пота щипало глаза. Грег вытер их запястьем и тоже притулился на камни. Рядом плюхнулся, вытянув журавлиные ноги, Ник.

– Да этот таракан просто решил всех нас извести, с плохо сдерживаемой яростью процедил Купер. – Ему мало Кинси, он хочет, чтобы мы все остались вялиться на этой горе, – он подошел к электянину вплотную. – Что, насекомое, не желаешь нас в свой храм пускать?

Шурш попятился.

– Храм Крылатый Вж. Не мой.

– Конечно, Вж, – процедил Купер, напирая. – Мало вы наших ребят погубили… Помнишь капрала Уильямса, гнида? Джимми Уильямса? Как он корчился в судорогах от вашего яда…

Шурш молча отступил еще на пару шагов.

– Угомонись уже, – устало сказал Грег. – Электяне давно капитулировали.

– На бумаге, Андерсон. Ты что, так и не понял, тупица? Они же только на бумаге капитулировали. А сами теперь остатки добивают…

Послышался шорох камней, Грег обернулся, и сердце рухнуло в кишки: электянин с Купером стояли на самом краю обрыва, там, где начиналась тропинка.

– Что за…

Шурш, словно в спину у него были встроены магниты, прилип к скале, а у Купера под ногами вдруг начали осыпаться камни. Его попытки удержать равновесие и найти точку опоры со стороны выглядели диким первобытным танцем. Грегу были знакомы «голодные камни»: прочная с виду поверхность обрыва вдруг становится хрупкой, как первый осенний лед на лужах, и если вовремя не зацепиться…

– Купер!

Он подскочил к обрыву почти вовремя: одна нога Купера соскользнула в бездну. Он нелепо, зато весьма удачно взмахнул руками, – Грег успел поймать его ладонь, а другой рукой ухватиться за ветку торчащего из скалы сухого дерева.

– Вытащи меня! – заорал висящий над пропастью Купер. – Тащи, Грег!

На какие-то доли секунды Грегу показалось, что Купера ему не вытянуть – слишком здоровый. Он глянул за край: они забрались так высоко, что даже вечная электянская дымка стелилась теперь внизу мягким ковром, а над ней, куда ни глянь, царила ослепительная манящая пустота.

Достаточно только разжать пальцы, и все закончится.

Зачем ему деньги? Зачем обратный билет?

Он ведь не дурак и прекрасно понимает, какая жизнь ждет его по возвращению. Словно прощаясь, перед глазами пронеслось их с Дженни несостоявшееся будущее: вот безуспешные попытки искусственного зачатия, а вот она его успокаивает – ведь он не виноват, просто… На все воля Господа. А дальше уже он успокаивает ее через несколько лет, когда из-за его судимости опекунский совет откажет