котелок с настоем давно показал дно. Бесшумно ступая, Анна вышла на крыльцо и выплеснула остатки в кусты вместе с мокрыми разваренными листьями. Сушёные ягоды, немного мёда, а главное нужные травы. Простая магия, совсем немудрёная.

Но действенная.

Когда она вернулась в кухню, Альбин пошевелился ещё раз. – Анна, – почти отчётливо проговорил он. – Не могу без тебя. – И тихо, уже невнятно: – Не… не умею…

Анна погладила его по голове.

Знаю, милый мой, знаю. Не умеешь. Этого никто не умеет – терять. Уж такая это наука, что ее не преподать и не освоить. Только самому постичь, собственной шкурой изведать каждому в свой срок.

А твой срок поздно пришёл, поздно и тяжело… да ничего не поделать.

– Тик-так, – напомнили о себе часы. Анна достала фонарь и зажгла огарок в нём. Погасила ненужную свечу, прикрыла дверь и спустилась с крыльца.

Возле мастерской она помедлила всего несколько секунд. Потом размахнулась прихваченным из поленницы колуном и ударила по замку – раз, другой и третий. Толстая дужка выдержала, но треснула проушина на двери. Сбив её полностью, Анна с усилием отвела тяжёлую створку от косяка.

В сарае не было ни реторт, ни тиглей, ни котлов с тайными зельями. Половину места занимали странные громоздкие столы, заставленные гудящими чёрными коробами, а сверху в три ряда теснились уже знакомые Анне волшебные зеркала, подвешенные к стенам и потолку. В пластинах из чёрного и синеватого стекла порхали бесплотные огоньки, теснились строчками неведомые письмена, сами собой возникали и рассыпались причудливые фигуры.

Анна горько улыбнулась. Ах, Альбин, если не ради чудесного эликсира – то зачем ты прятался здесь каждый мой день? Каждый наш день?

…А каким восторгом горели его глаза, когда он открывал перед ней свой мир – одну сияющую страницу за другой.

И как погас его взгляд, когда она попросила его вернуть всё назад – сохранить её маленькую обитель, застывшую в искусственном безвременье, как древняя ракушка в известняке. Когда он понял, что ему предстоит снова играть год за годом одну и ту же роль, баюкать её разум в коконе из спасительной лжи – подобно стрелке часов, прикованной к общему основанию с медлительной подругой.

Это было больно – уходить вот так, не попрощавшись, не сумев объясниться. Но выбора не осталось. Потому что нет оков тяжелее тех, что выкованы любовью и скреплены виной; и если сам Альбин не в силах их разбить – значит, это надо сделать ей.

…Восходящая из-за деревьев луна застала её на опушке леса. Напротив чистого, усеянного звёздами неба очертания близких холмов казались застывшими волнами мрака. Анна ускорила шаги. Она не знала, сколько времени у неё осталось до полуночи, но рисковать не хотела.

Спускаясь с холма, она ощутила неладное. Сонная усталость растекалась по жилам, ноги стали тяжёлыми и словно не желали отрываться от земли. Спотыкаясь и встряхивая головой, чтобы отогнать предательскую дремоту, Анна кое-как сползла по склону и остановилась перед невысокой насыпью.

Тропа железного дракона походила на две стальные струны, натянутые на бесконечный гриф с деревянными поперечинами-ладами. Присев, Анна потрогала холодный литой металл. Именно здесь – она помнила – с сокрушительной силой прокатываются сотни железных колёс, несущих вес исполинской змеиной туши. Вряд ли кристалл, даже волшебный, выдержит такое.

Она потянула с шеи цепочку – и вздрогнула.

Цепочка стала короче, чем она помнила. Раньше её длины хватало, чтобы амулет опускался за вырез платья, а теперь Анна едва могла просунуть под неё пальцы.

И застёжки на ней, конечно, не было.

Она выпустила амулет. Камень повис и медленно сполз ниже ключиц, натягивая вновь удлинившуюся цепочку. Анна рванула подвеску через голову – и чуть не закашлялась, когда металлическое плетение врезалось ей в горло.

Она хрипло засмеялась. Вот он, её Альбин – всегда такой заботливый, такой предусмотрительный…

Стальная струна у её ног задрожала. Анна прислушалась – и от знакомого звука у неё пробежали мурашки по спине: из темноты долетел протяжный крик дракона.

Она надеялась, что достаточно будет разбить кристалл. Но цепочка не снималась и не рвалась, а времени не осталось. Совсем.

Содрогаясь, она опустилась на колени. Потом легла на бок, поджав ноги. Прижалась шеей к ледяному металлу и уложила хрустальную каплю в гладкий стальной желобок.

Где-то далеко раздался лязгающий щелчок – будто сдвинулась стрелка старых часов. Звук пришёл по струне, отдаваясь звенящим гулом в висок. Гул не утихал, стальная полоса дрожала всё сильнее и сильнее. Дракон взревел ещё раз протяжно и тоскливо.

Анна закрыла глаза.

Последней её мыслью перед тем, как всё погасло, был страх. Вдруг силы этого механического чудовища окажется недостаточно, чтобы уничтожить амулет – творение магии, древней, как сама вселенная?

* * *

Она боялась напрасно. Скорый пассажирский, проходящий мимо безымянного леса в четыре минуты пополуночи, разнёс в пыль и сам кристалл, и лёгкие, иссушенные временем кости.

Ночью на листья папоротника возле насыпи выпала мерцающая роса, серебряная и прекрасная, как цветы. К рассвету от неё не осталось и следа.

Ольга Бор

Крылатый Вж смотреть на нас

От долгого перелета у Грега ныло даже давно оторванное ухо.

Шевелиться не хотелось. Боль на месте уха была фантомной, а вот царившая вокруг адская влажность – вполне реальной, отбивающей всякую охоту к разминке. Футболка мокрой тряпкой липла к пояснице, напоминая о себе при малейшем движении.

В стороне, поднимая тучи пыли, тяжко профырчал и остановился примитивный, как тумбочка, буксировщик. Высыпавшие из него фигурки техников в красных комбинезонах засуетились с магнитными хомутами возле шаттла. Грегу шаттл было жалко. Как всякий предназначенный для «безвоздушки» корабль, на бетоне космодрома он смотрелся выкинутой на берег рыбешкой.

– Вы в храм? На лечение? – Юркий сотрудник космопорта неопределенно махнул рукой. – Ждите здесь. – И умчался разбираться со сваленным прямо на бетон багажом.

Низкая облачность висела сплошной сизой дымкой, сквозь которую оба белесых солнечных диска казались присыпанными мукой. Грег задрал голову и сощурился, прикрыв глаза козырьком ладони. Век бы не видеть.

– Крылатый Вж смотреть на нас, – проскрипело за спиной.

Грег вздрогнул, крутанулся на месте, и в ту же секунду от макушки до пяток его окатило холодом: прямо перед глазами оказалась покрытая жесткими, как прутья, хитиновыми щетинками голова и полураскрытые, словно в удивлении, жвала размером с хороший мужской кулак. Рука инстинктивно дернулась к поясу, но электянин пошевелил обрубками усиков:

– Адаптированный контингент. Безопасно. – Речь его смахивала на заезженную вдоль