– Вы с ним близки, – говорит Рейлан. Это не вопрос.

– Да, – киваю я. – Он привил мне интерес к юриспруденции. Кэл всегда был наследником империи, Несса – любимицей семьи. Она же такая славная, ее невозможно не любить. Ну а я… похоже, ничем особо не выделялась. Но благодаря дяде Орану почувствовала себя особенной.

– Типичная история среднего ребенка, – отмечает с улыбкой Рейлан.

– Ты, наверное, старший, – хмыкаю я. Своей уверенностью и ответственностью парень напоминает мне Кэллама и Данте.

– Верно, – признает он. – Но не самый крупный. Мой младший брат Грейди может со мной в этом потягаться. Уже в седьмом классе он был ростом шесть футов[15] и с тех пор рос не переставая.

Раньше Рейлан уже говорил о своей семье, и всегда с любовью.

– Каков он? – спрашиваю я.

– Во многом похож на меня, но более безрассудный. Подростком он часто влипал в неприятности, и с тех пор это не изменилось. Его жена помогла ему немного остепениться – у них уже двое детей. И брат упорный труженик, он работает на ранчо за четверых.

– А твоя сестра?

– Она чертовски умна и хорошо ладит с лошадьми. Но ей быстро все надоедает, и у нее тот еще характер – по отношению к людям, не к животным.

Мне нравится слушать, как Рейлан рассказывает. Его голос такой теплый и одухотворенный – все, о чем он говорит, живо встает перед моими глазами.

– А мама?

– Она добрая, – просто говорит Рейлан. – С ней мы чувствуем себя самыми важными людьми на планете Земля. Но и спуску она нам не давала, что только пошло нам на пользу. Если мы пытались улизнуть, не доделав работу… это был верный способ по-настоящему ее разозлить.

Хотела бы я расспросить его про отца, но по прошлым репликами я уже знаю, что тот умер. Вряд ли стоит упоминать его, тем более что Рейлан и сам не вдавался в подробности. Я не знаю, были ли они близки и как именно его не стало.

– А что представляет из себя ранчо? – спрашиваю я вместо этого.

– Зависит от того, как ты относишься к лошадям, – отвечает Рейлан.

– В жизни не касалась лошади, – вынуждена признать я. – Даже не видела вблизи. Похоже, я типичный житель каменных джунглей, или как там у вас говорят.

– Желторотик, – ухмыляясь, говорит Рейлан. – Или неженка.

– Что-то звучит не очень.

– Ну, тогда просто любительница Чикаго.

Незаметно для меня мы уже сели в машину и добрались до моего дома. Рейлан рассказывает мне истории о ранчо. С ним легко болтать, и его приятно слушать.

Продолжая говорить, Рейлан начинает готовить и, несмотря на то что я ненавижу готовку, втягивает меня в нарезание морковки.

– Я в этом безнадежна, – предупреждаю я.

– Потому что ты неправильно держишь нож.

Парень подходит сзади и кладет свою ладонь поверх моей. Его кожа теплая и грубоватая на ощупь.

– Нужно поворачивать лезвие вот так, – говорит он, показывая мне, как поворачивать поварской нож, чтобы морковь резалась ровными пластинами, а кусочки не разлетались во все стороны.

От Рейлана приятно пахнет – не дорогим одеколоном, как от Джоша, – а мылом, стиральным порошком и свежим хлопком. В нем есть какая-то естественность, которая мне нравится. Он не наносит ничего на волосы – они мягкие и взъерошенные, он редко бреется, а на его ладонях есть мозоли, и все это совершенно для меня в новинку, потому что разительно отличается от образа загорелых и ухоженных мужчин, с которыми я обычно встречаюсь. Мужественность Рейлана проявляется в том, что ему плевать на его наряд, машину или социальный статус.

Как всегда, заметив что-то привлекательное в парне, я чувствую такое же непреодолимое желание отстраниться.

– Я поняла, – говорю я, перехватывая нож.

– Хорошо, – Рейлан возвращается к обжариванию мяса, обильно приправленного солью, перцем, луком и чесноком.

Он готовит нам пасту с томатным соусом, собственноручно подготавливая все ингредиенты. Со стороны кажется, что это не очень сложно, но я сомневаюсь, что смогу воспроизвести хоть что-то. И при этом все чертовски вкусно. Идеальное сочетание насыщенности, остроты, терпкости и аромата.

– Кто научил тебя готовить? – спрашиваю я.

– Все, – отвечает Рейлан. – Дедушка, бабушка, мама, папа, люди, которых я встречал в путешествиях… Это всемирный язык. Все любят вкусную еду. За хорошим обедом можно поладить с кем угодно.

Думаю, это правда. Даже мы с Рейланом неплохо общаемся за едой.

Впрочем, этот парень, должно быть, ладит со всеми.

Когда мы впервые встретились, я думала, что передо мной типичный дерзкий солдафон, но на самом деле с ним очень комфортно. Рейлан знает, когда можно говорить, а когда не стоит. Когда достаточно только сочувственного присутствия. Он не пытается заполнить тишину бессмысленной трескотней.

После ужина мы сидим на балконе моей гостиной и смотрим на городские огни. Вокруг нас высятся другие дома, в каждом из которых горит свое окошко света, представляющее собой офис или квартиру, несущее в себе жизни других людей. Потоки машин под нами тоже несут каждого отдельного человека к его личному пункту назначения. Для каждого из них нет ничего важнее того, что они сейчас делают. Для нас они лишь проносящиеся мимо огоньки, одни из многих.

Обычно от подобных мыслей я бы чувствовала себя одинокой и незначительной. Но сегодня я думаю о том, что большинство этих людей, наверное, едут к кому-то, кто ждет их дома, чтобы приготовить пасту или посмотреть фильм. И даже если это что-то обыденное, оно несет в себе мир и счастье.

– Ты часто видишься со своей младшей сестрой? – внезапно спрашивает меня Рейлан.

– С Нессой?

– Ага.

– На самом деле да, – отвечаю я. – Мы видимся за обедом. Иногда я прихожу посмотреть на нее за работой в студии танцев – она хореограф.

– Данте рассказал мне, что произошло с ее мужем и с польской мафией.

Несса познакомилась с Миколаем, когда тот ее похитил, – в то время у нас был конфликт с «Братвой». То, что я поначалу считала стокгольмским синдромом, оказалось глубокими чувствами между Нессой и Миколаем. Парень отпустил ее, что чуть не стоило ему влияния над его людьми и собственной жизни, но Несса вернулась, и они поженились.

– Знаешь, что странно? – говорю я Рейлану.

– Что?

– Мне даже нравится Мико.

Рейлан смеется:

– Вот как?

– Ага. То есть – не пойми меня неправильно – он жесткий. Но при этом Мико умен и безжалостен – и беззаветно предан Нессе.

– А какая Несса? – спрашивает Рейлан.

– Ее все обожают. Она добрая – наверное, как твоя мама, – и