мужчине есть что-то, что не позволяет держать его на расстоянии. Он слишком глубоко все воспринимает, слишком лично… Рейлан – чересчур честный и… верен себе. Между нами нет никакой профессиональной субординации – и никогда не было.

Это замечает даже Неро.

Он отрывается от своего лезвия, переводит взгляд холодных серых глаз на меня и спрашивает:

– Так что, вы с ковбоем уже спите вместе?

Типичная тактика перекрестного допроса – задать вопрос резко и прямо, чтобы шокировать обвиняемого и заставить его ответить честно.

– Нет, – отвечаю я, не удостаивая Неро эмоциональной реакцией. – У меня есть парень.

– А иначе спала бы.

– Нет, – спокойно отвечаю я. – Не спала бы.

Неро фыркает. Судя по всему, он думает, что я лгу.

– Я понимаю, что такое непросто осознать, но большинство людей не трахают первых встречных, – сообщаю я ему.

– Трахают, если те горячи.

– О, так ты считаешь Рейлана горячим? – невинно интересуюсь я.

К моему удивлению, Неро ухмыляется:

– А то. Просто влажная мечта.

Чудесам нет конца – Неро Галло способен на толику самоиронии. Похоже, парень и правда влюбился.

Чтобы проверить эту теорию и сменить тему, я говорю:

– Данте рассказывал, что ты с кем-то встречаешься.

– Так и есть, – ничуть не смущаясь, признает Неро.

– У вас все серьезно?

– Да, – просто говорит он.

Это так непривычно. Неро был воплощенным донжуаном, которому ни до чего и ни до кого не было дела.

– Что в ней такого особенного? – спрашиваю я.

– Дело не в особенности, – произносит Неро в своей загадочной манере. Порой парень напоминает мне Чеширского Кота – отвечая на вопрос, он не беспокоится, поймешь ли ты его.

Обычно я бы его просто проигнорировала, но сейчас мне действительно любопытно. Я хочу понять, что так изменило парня, потому что раньше я думала, что люди не меняются вовсе.

– Объясни мне, – прошу я, откладывая ручку и сосредотачивая свое внимание на Неро. – Мне правда интересно.

Неро складывает нож и убирает его в карман. Затем поворачивается на кресле лицом ко мне и садится, положив локти на колени.

– Мы с Камиллой похожи, – просто говорит он. – Речь не об обстоятельствах нашей жизни и не об опыте, не о том, как мы выглядим. Но мы заодно в том, что по-настоящему имеет значение, в том, что нам небезразлично, в том, чего хотим, в том, что чувствуем.

Мне действительно не понять любовь. Я-то думала, противоположности притягиваются. А теперь Неро говорит, что суть в том, чтобы найти человека, который будет похож на тебя внутренне.

– Значит… у вас много общего, – говорю я.

– И не только, – отвечает он. – В нас есть что-то похожее и что-то, что заполняет пустоту друг друга. Ты не узнаешь, чего в тебе недостает, пока не увидишь это в другом человеке.

Вот уж не думала, что когда-нибудь буду обсуждать любовь с Неро. Текущий месяц – это какое-то безумие. Я хочу задать парню больше вопросов, но нас прерывают Рейлан и Данте.

– Есть новости? – спрашиваю я.

– Нет, – качает головой Данте. – Баркер – ублюдок, но, насколько я могу судить, нищий и незаинтересованный.

Я перевожу взгляд на Рейлана, который выглядит подозрительно виноватым. Зоркий глаз Неро отмечает то же.

– Что случилось с твоей рукой? – спрашивает он.

– Ничего, – Рейлан засовывает ладонь в карман джинсов, но я успеваю заметить, что имел в виду Неро: костяшки правой руки определенно выглядят распухшими.

– Он на тебя напал? – спрашиваю я мужчину. Баркер, конечно, говнюк, но я не могу себе представить, чтобы у него хватило духа замахнуться на Рейлана, особенно в компании Данте.

– Нет, – отвечает мой телохранитель, избегая смотреть мне в глаза, словно этот вопрос его смущает.

– С Джоном Хартфордом мы тоже пообщались, – говорит Данте, быстро меняя тему. – Это старший брат Вирджинии. Он немало зол на мою семью, потому что прекрасно знает, кто помог Боско Бианчи. И мне чертовски жаль, что мы это сделали. Но о твоей причастности Хартфорд, похоже, не в курсе. Так что, если он и ищет мести, она вряд ли будет направлена на тебя.

– Итак, мы остались… ни с чем, – говорю я.

– Да, похоже на то, – кивает Рейлан.

– Супер, – Неро поднимается с кресла. – Похоже, день прошел не зря.

– Уверен, у тебя были куда более важные дела, – фыркает Данте, качая головой.

– О, я не жалуюсь, – Неро бросает на меня взгляд. – Мы с Рионой славно побеседовали.

Данте приподнимает брови. Похоже, объяснить ему, что Неро имел в виду, мне будет так же трудно, как ему – представить это.

Братья Галло выходят, а Рейлан занимает свое привычное кресло в углу. Мужчина непривычно насуплен, даже взвинчен из-за чего-то.

– В чем дело? – спрашиваю я. – Ты злишься из-за того, что вы не нашли зацепок?

– Нет, – бросает он.

– А что тогда?

– Ничего.

Я закатываю глаза. Я не собираюсь угадывать, что его так разозлило.

Спустя минуту молчания Рейлан спрашивает:

– Что Неро имел в виду?

– О, мы просто болтали о нем и Камилле.

– И все? – с подозрением уточняет парень.

– Да… – отвечаю я.

Не знай я наверняка, что это не так, я бы подумала, что Рейлан ревнует меня к Неро. Он ведет себя очень странно.

– Ты расскажешь, что приключилось с твоей рукой? – спрашиваю я.

– Нет, – отвечает Рейлан.

Я раздраженно фыркаю и возвращаюсь к работе.

Когда приходит время заканчивать, Рейлан кажется уже более расслабленным. Он берет мое пальто и держит его, чтобы я могла продеть руки в рукава. Затем парень придерживает мне дверь.

Обычно я не люблю всю эту нарочитую галантность, но у Рейлана она выходит естественно – он ничуть этим не кичится. Все, что мужчина делает своими руками, выходит плавно и гладко – готовка, вождение, открытие двери. Вероятно, он действительно так же хорош в рубке древесины, как рассказывал.

В кабинете у дяди Орана по-прежнему горит свет, так что я заглядываю к нему, чтобы попрощаться.

Он склонился над стопкой бумаг, вид у него сосредоточенный и измученный.

– Спокойной ночи, дядя Оран, – говорю я. – Я ухожу.

– Спокойной ночи, – рассеянно отвечает он.

Дядя, как всегда, одет безупречно, но у него добавилось седины в волосах, а под глазами пролегли темные круги. Порой я забываю, что он почти на десять лет старше моего отца.

– Твой дядя так и не обзавелся семьей? – спрашивает меня Рейлан, когда мы входим в лифт.

– Нет, – качаю я головой. – У него была девушка, довольно милая, они встречались шесть или семь лет. Ее звали Лорелея, и она работала в картинной галерее в Ривер-Вест для художников-самоучек, так называемого «аутсайдерского искусства». Но они