Шрифт:
Закладка:
– Вей Осгерт! – над Хальруном раздался раздраженный шепот. – Обратите внимание на меня, а не на нарисованную женщину.
Дорен говорил тихо, но все равно ухитрился передать всю глубину своего возмущения.
– Мы чужом доме, куда проникли без приглашения. Ведите себя скромнее.
– Вините того, кто сюда ее повесил, а я не сделал ничего предосудительного, – стал оправдываться Хальрун. – И потом на что мне еще смотреть? На битое стекло? Или на сорванные обои?
– Между прочим, то, «стекло» интереснее этой мазни.
– Кому как, – протянул Хальрун, смущение которого от пребывания в чужом жилье быстро прошло. – У меня иные предпочтения.
Газетчик выразительно посмотрел на картину, но потом опомнился и передумал злить полицейского.
– Извините, детектив, – примирительно сказал он. – Что не так с этими осколками? Я ничего особенно в них не вижу.
– Не видите? Странно.
– Расскажите, прошу вас.
Хальрун не сомневался – Дорен сам хотел поделиться с кем-нибудь наблюдением, а единственные свободные уши были только у журналиста.
– Вей Осгерт, кто-то нарочно бил вазы и бутылки с вином. С дорогим вином, – детектив продемонстрировал Хальруну этикетку баарбельской винокурни.
– Расточительно, – изумился газетчик. – Одна такая стоит три моих месячных жалования.
Теперь, когда Дорен указал на темное пятно на обоях, Хальрун без труда обнаружил еще несколько таких же. Журналист подошел и потрогал испачканную стену.
– В Роскбиле есть несколько мест, где люди швыряют бутылки и кружки друг в друга, но они обязательно сначала выпивают содержимое… За этим следует опьянение, которое обычно и становится причиной побоища. Метод Сартальфа совсем другой...
Когда Хальрун задумывался, его язык начинал жить собственной жизнью, но Дорен разумно не обращал внимания на чужую болтовню, и газетчик замолчал. Под подошвами журналиста (к счастью, достаточно толстыми) мерзко похрустывало стекло, оставляя царапины на паркете. У Дорена, как показалось Хальруну, получалось ходить более аккуратно. За правой дверью они обнаружили проходную комнату в состоянии ненамного лучше прихожей.
- Все ящики выдвинуты, - заметил Хальрун, - Тут что-то искали? Как думаете, детектив?
- Похоже на то… Осторожнее!
Хальрун забылся и отпустил дверь, которая оказалась оборудована пружиной. Последующий звук был слишком громким для пустой квартиры. Газетчик виновато посмотрел на Дорена.
- Негодный из вас вор! – процедил полицейский, прислушиваясь к окружению.
– Не то, что вы, – огрызнулся Хальрун.
– Я не удивлен, что в тот раз вас поймали.
– В тот раз? Что вы имеете в виду?
– Я имел в виду фабрику… Из которой я помог вам выбраться почти без потерь.
– Статья за подбитый глаз – хороший размер. Я узнал...
Хальрун замолчал, потому что в глубине квартиры раздался глухой нечеловеческий голос.
– ...кто-то есть? Сюда! Сюда...
Голос шел как будто издалека. Хальрун посмотрел на пораженного загадочным призывом детектива.
– Я в духов не верю, – заявил газетчик.
– Я тоже, – мрачно согласился детектив, а затем они оба, едва не сталкиваясь плечами, устремились обратно в прихожую.
Не заботясь больше о том, чтобы не потревожить улики на полу, Хальрун пересек холл и замер перед левой дверью. Рядом встал детектив Лойверт.
– Кто-нибудь... На помощь... Кто-нибудь! – отчаянно звал голос как будто откуда-то с той стороны.
Он звучал так неестественно, что пробирал до костей, и тем, кто его слышал, хотелось поежиться. Хальрун невольно вспомнил о доме госпожи Лаллы, с его таинственными шорохами и постукиваниями без видимой причины, и разозлился. Опытная шарлатанка знала, как оставить после себя нужное впечатление
– Не будем же мы тут стоять? Вперед, – шепотом предложил журналист.
– Держитесь позади, – также тихо велел Дорен.
– Как скажите. Возражать не стану.
Право пройти первым он оставил полицейскому, а сам приготовился внимательно смотреть из-за плеча детектива. На всякий случай Хальрун взял в руку увесистый зонтик, который подобрал тут же, в прихожей вея Лакселя.
– В драке он вам не поможет, – сказал Дорен, – но если вам с ним спокойнее… Заходим?
Хальрун кивнул:
– Я готов. Ко всему.
Он оказался не прав. Хальрун ждал драку, опасного противника, а не мертвое тело. Дорен при виде уже остывшей находки застыл, и журналист едва не врезался ему в спину.
Глава 9
Что за столом сидит покойник, Хальрун понял сразу. Он не в первый раз видел убийство, но в Роксбиле обычно все происходило более неряшливо. Там предпочитали разбивать головы или протыкать животы, а вей Лаксель раскинулся в кресле в позе спящего. Только синее лицо да свесившаяся через подлокотник рука молодого фабриканта не оставляли простора для сомнений.
Перед тем, как упокоиться навсегда, Ракард отдыхал. Из-под его великолепного красно-черного домашнего халата выглядывала белая шелковая рубашка, а по поверхности стола, за которым сидел мертвец, растеклась подсохшая и даже на вид липкая лужица, еще хранившая запах вина. Такое же пятно имелось на полу, рядом с упавшей бутылкой. Ее толстое синее стекло не разбилось, а вот от бокала осталась только изящная ножка и россыпь осколков.
Хальруна передернуло.
– Детектив? – позвал он Дорена и удивился, как глухо звучал голос.
– Ничего не трогайте, – отозвался полицейский таким же тоном. – Стойте на месте.
– Но убийца еще может быть тут. Кто-то же нас звал?
Дорен вел себя странно: не двигался и на покойника смотрел с заметным отвращением. При жизни Ракард, может, и заслуживал такого отношения, но не тогда, когда от него осталась лишь телесная оболочка. Внезапно отмерев, Дорен глубоко вдохнул.
– Разумеется, вей Осгерт, – процедил он сквозь зубы. – Держите крепче ваш зонтик, наблюдайте за выходом и прислушайтесь ко всему. Мне нужна пара минут.
– Детектив? – спросил Хальрун. – Все хорошо?
– Хорошо? – Дорен выразительно посмотрел на тело, поморщился и все-таки подошел, чтобы осмотреть Ракарда. – Ничего хорошего, вей Осгерт, я вокруг себя не вижу.
Пока детектив был занят, Хальрун осмотрелся. Темно-зеленые шторы закрывали окна, но над сидящим имелась лампа с четырьмя газовыми рожками. Ее света хватило, чтобы рассмотреть все подробности, включая темные полосы на шее мертвеца. Они стали видны, когда Дорен отодвинул ворот рубашки. Детектив прикасался к ткани кончиками пальцев,
