Амалия улыбается.

– Её нет. Мейке больше не существует.

– А по-моему, она жива.

– Что ты говоришь? Научись смотреть повнимательнее, мальчик. Ты отказался от магии, а всё это время мог с её помощью спасти друзей. Ты даже не удосужился проверить и обнаружить, что школа всё ещё здесь. А теперь туда попадут твои друзья. Идём со мной.

Чудовище вынуждает Квинтена выйти из дома. Оно выталкивает его в грозу. Амалия с удовольствием наблюдает за его испуганным выражением лица. Он и не подозревает, что не победит никогда.

– Тебе нет места в школе, – говорит она. – Тебя ждёт вечный ад. Я отправлю тебя назад в «Тень», где ты будешь пребывать веками в пустоте, пока не свихнёшься и не перестанешь понимать, кто ты. Так мы наказываем предателей.

– Нет, – шепчет Квинтен. – Я ведь не хотел её убивать. Она ушла по своей воле. Сказала, что устала жить вечно и хочет тишины и покоя. Поверь мне! Ей надоело жить.

Амалия колеблется.

– Ты знаешь, я не вру и понимаю, что Мейке всё ещё где-то внутри. Ты тоже хочешь покоя. Я это чувствую. И тебе надоело жить вечно. Я тебя знаю благодаря Колетте. Ты была лучшей ведьмой клана и её подругой. Поверь, я понимаю, как хорошо осознавать свою силу. Я чувствовал её каждый день, она так соблазнительна, но решил от неё отказаться. Колетта не вернётся, так за кого ты борешься?

– За сестёр, – тихо отвечает Амалия. – За души сестёр.

– Но разве они здесь? – тихо спрашивает Квинтен. – В душе ты знаешь, что не осталось никого. Прежде чем меня покинуть, Колетта призналась, что все связи порваны, никого не осталось. Ты сама себя обманываешь, Амалия. Твои сёстры погибли до того, как мы вышли из школы. Что бы ты ни думала, их выживание всего лишь иллюзия, как и «Тень». Послушай меня, ты знаешь, что я прав. Отпусти их.

– Никогда! – ревёт Амалия.

Буря набирает размах.

27

Квинтена притащили ближе к школе, в которой исчезли другие дети. Чудовище держит его крепко. Ворона летает над ними.

– Глаза-то открой, – шепчет Квинтен. – Посмотри, что тут на самом деле. Ведь не осталось ничего. Мрачной школы больше нет. Почему ты этого не видишь?

– Неправда! – кричит Амалия, но её что-то мучает. То, в чём она долгое время себе не признавалась. Одиночество и потери. Она не обращала на них внимания, ведь правду признать нелегко.

– Да, – шепчет Квинтен. – Я никогда не видел Мрачную школу в своём доме, Амалия. Потому что её давно нет. Ты сама себя дурачишь. Взгляни, что ты делаешь! Это же иллюзия. Я её не вижу, потому что она не существует. Смотри сама!

Амалия колеблется. Она моргает. Школа дрожит, стены исчезают. Перед ними стоят дети. Они стоят на открытой площадке в грозу, ветер рвёт их одежду, а они защищают друг друга.

Мрачная школа исчезает. Здание бесследно растворяется в воздухе.

Амалия поворачивается к Квинтену, стоящему в дверях заброшенного дома. Он грустно смотрит на ведьму. Чудовище ещё вьётся вокруг него, но Амалия не отдаёт приказов. Нет смысла.

– Я давно понял, кто ты, – шепчет Квинтен. – Заметил реакцию, когда рассказывал про клан ведьм, ты не могла понять такого слова, если не знала о его существовании, а значит, ты там была. Отпусти девочку, Амалия. Мейке достаточно настрадалась. Отпусти нас всех домой. Теперь я знаю, зачем тебе были нужны часы. После спасения сестёр ты хотела повернуть время вспять, в те мгновения, когда вы все были счастливы.

Амалия удивлённо на него смотрит. Потом кивает.

– Всё это бесполезно, Амалия. Твои сёстры давно ушли из этой жизни. Их уже не вернуть. Осталась только ты. Все, кого ты знала, исчезли. Почему бы тебе тоже не обрести покой? Почему не освободить чудовище и ворону?

Амалия опускает руки. Её глаза закрыты, по лицу катятся слёзы, она кивает. Щелчок пальцами – и буря прекращается, тьма рассеивается. Дети поворачиваются к дому и издали наблюдают, как всё меняется.

Чудовище превращается в молодого человека, который изумлённо смотрит на Амалию и Квинтена и широко улыбается. Он исчезает у них на глазах, обретая вечный покой, который обещала ему Амалия.

Ворона опускается около Квинтена и превращается в Фредерика, его отца. Квинтен с радостным возгласом бросается в отцовские объятия.

– Наконец-то, – шепчет тот сыну в макушку.

Амалия смотрит на детей и на Квинтена.

– Я хочу покоя, – шепчет она. – Хочу к сёстрам.

– Тогда иди, – тихо говорит он, держа её за руку.

Она закрывает глаза. Через мгновение она удивлённо открывает глаза.

– Квинтен?

– Мейке.

Они обнимают друг друга.

28

Кажется, вся магия уходит одновременно. Заброшенный дом трясётся, словно расползается по швам.

– Все в дом! – командует Мейке, которая понимает, что сейчас произойдёт. Какие-то знания Амалии ещё остались.

Дети и Фредерик спешат в дом. И тут же начинаются изменения. Двери и окна закрываются невидимыми силами.

– Мы снова заперты!

– Погодите, – говорит Квинтен. – Держитесь крепче!

В доме одновременно происходят тысячи мелких изменений. Меняется всё вокруг, да так быстро, что едва уследишь. Фредерик и дети стоят посредине комнаты, крепко держась за руки. Восстанавливаются полы, стены, потолки. Возвращается всё, что исчезло.

По дому проносится вихрь. Включается электричество, начинают работать все приборы. Оживает телевизор, и «Парк юрского периода» продолжается с той сцены, на которой остановился. Гостиную наполняет рёв тираннозавра.

Мейке открывает глаза, когда чувствует под собой мягкую поверхность. Она снова сидит на диване, а вокруг – её друзья. Вместе с Квинтеном и Фредериком. Бывший сосед рядом с ней, и на его лице сияет широкая улыбка. Сем расположился по другую сторону и держит её за руку.

Все сидят на тех же местах. Дети смеются и визжат. У Фемке по лицу катятся слёзы. Леон несколько раз переспрашивает, настоящее ли вокруг или нет.

Распахивается парадная дверь. В гостиную входят две пары родителей и изумлённо смотрят на детей. Аннамари достаёт часы, закатывая глаза, бросает взгляд на Эллен и выговаривает младшим детям:

– Разве я не сказала, когда вы должны лечь спать? Уже очень поздно. Да ещё смотрите на ночь такой страшный фильм. А потом будут сниться кошмары. Полная безответственность. Сем, разве я не просила присмотреть за братьями и сестрой?

Её взгляд останавливается на втором сыне.

– Мило, боже мой, что, чёрт возьми, с ногой? Где гипс? Да что же происходит?

Потом замечает Квинтена и Фредерика.

– А вы кто? Если одного из вас не зовут Кэт, то вас сюда никто не