Сегодня Вику на кафедре не ожидали.

* * *

Газоны и кусты зеленели с каждым днем. Зацвела растущая около подъезда вишня. Это время, когда лето еще впереди, Лада любила больше всего. Она и сейчас постаралась порадоваться цветущей вишне, напомнив себе, что у нее все отлично. Горе у Рины и у ее родителей.

Наверное, телепатия существует. Зазвонил телефон в сумке, вызов был от Рины. Лада поставила сумку на стоящую у подъезда лавочку, ответила подруге.

– Ты сегодня вечером дома? – спросила Рина.

– Дома. – Из подъезда выбежала девочка, звонко поздоровалась с Ладой, та, улыбнувшись, кивнула юной соседке. – Уже почти дошла.

Еще недавно девочка одна не гуляла, ходила вместе с пожилой женщиной, то ли няней, то ли бабушкой.

– Не возражаешь, если я к тебе загляну? Договорилась с хозяйкой ключи отдать, а одной в квартиру заходить не хочется. Если хозяйки еще не будет…

– Рина, ну что ты глупости говоришь! – возмутилась Лада. – Приходи в любое время, хоть днем, хоть ночью!

– Через часик подъеду.

– Отлично! Буду тебя ждать.

Лада поднялась в квартиру, заглянула в холодильник, подумала и заказала пиццу. Ту принесли за пару минут до того, как в дверь позвонила Рина.

Хозяйки бывшей квартиры Стаса еще не было.

– Не хочешь еще раз осмотреть квартиру? – предложила Лада.

– Пойдем посмотрим, – равнодушно согласилась Рина.

Лада подругу не понимала. Рина не могла не желать понять, что случилось с ее братом, но почему-то не пыталась.

Егор прав? Она догадывается, кто убил Стаса?

Рина достала из кармана брюк связку ключей, повертела на пальце, сжала и неохотно пошла к соседней двери.

В квартиру Лада вошла первой. Подруга, оставаясь в прихожей, заглянула в комнату. Лада по той прошлась.

За прошедшее время на мебели появился тонкий слой пыли.

На полке рядом со стопкой ненужных газет, которые бесплатно кладут в почтовые ящики, лежала книга. Новая, ее еще никто не открывал, страницы были слегка слипшиеся.

– Это не ваша? – Лада протянула книгу подруге.

Рина взяла ее неохотно, но обложку осмотрела внимательно.

– Викина родственница написала, – вспомнила она. – Вика Аронова, мы с тобой ее еще недавно вспоминали. Стас рассказывал, что помог бабке ее напечатать.

– Можно я ее почитаю?

– Зачем? – удивилась подруга. – Там какая-то семейная чушь. Ее даже родственники читать не станут. Полистают, чтобы старушку не расстроить, и выбросят. Мы тоже можем эту муть выбросить, там какой-то большой тираж, экземпляров пятьдесят. Я думаю, на всех родственников с лихвой хватит.

– Я почитаю, – зачем-то опять попросила Лада.

Рина пожала плечами, вернула книгу Ладе и грустно улыбнулась.

– Стас иногда любил быть альтруистом. Меня это удивляло, и мне это не нравилось.

– Почему? – опешила Лада. – Тебе не нравится доброта?

– Мне не нравится фальшь.

В квартире стемнело, но свет они почему-то не включали. В полумраке Рина с короткими черными завитками у лба казалась необычной, нездешней красавицей. Впрочем, она и при ярком свете далеко не дурнушка.

– Мне не нравится притворство. Человек всегда должен быть честным.

– Почему ты думаешь, что Стас не мог помочь старушке искренне? – не понимала Лада.

Рина пожала плечами.

– Потому что он был достаточно умным, чтобы понимать, что это… – Она кивнула на книгу. – Никому не нужно.

Зашумел лифт, в приоткрытой двери показалась хозяйка квартиры. В свои лет семьдесят она была смешливая и громогласная и, несмотря на то что появлялась в доме редко, знала всех соседей лучше Лады.

– Вы уже здесь, девочки? – обрадовалась женщина.

– Здравствуйте, – вежливо ответили подруги.

Рина протянула хозяйке ключи и молча и быстро пошла к Ладиной двери.

– Ладочка, – остановила ту хозяйка, с пониманием посмотрев вслед Рине. – Ты не говори новым жильцам, что здесь…

– Не скажу, конечно, – заверила Лада. – Не беспокойтесь.

И заспешила вслед за Риной.

Засиживаться подруга не стала, ушла через несколько минут. Есть пиццу Ладе пришлось одной.

* * *

Днем позвонила мама, сообщила, что в их центре открылась благотворительная выставка, потребовала, чтобы Артемий ту посетил. Всякую благотворительность Артемий считал показухой и больше ничем, но матери отказать не смог, пообещал быть.

После работы, как обычно, позвонил Рине, услышал, что сегодня она не приедет, и решил отметиться на выставке прямо сейчас. Выходные он надеялся провести с Риной и выкраивать время на посещение выставки хотел еще меньше, чем потратить на это мероприятие пятничный вечер.

Когда купил билет, мелькнула здравая мысль, что вообще-то долг можно считать выполненным. Четыреста рублей он на пустую затею отдал, а до того, будет он рассматривать картины или не будет, никому дела нет. Если бы точно знал, что мамы здесь нет, так и сделал бы, но уверенности в том, что она уже ушла, не было, и он пошел по полупустым залам.

Мать он застал в компании трех женщин. Дамы стояли у стены и тихо переговаривались. Одну он знал, ей было под восемьдесят, но она продолжала трудиться и считалась одной из лучших художниц в школе. Вторая, как через пару минут понял Артемий, была родительница. Родительница приставала к старой художнице.

– Последний натюрморт у Инночки очень удачный, как вы находите? – тревожно спрашивала родительница.

Она была в красивом платье, длинном пиджаке и с клатчем. Артемий в своих поношенных джинсах и рюкзаком за спиной наверняка выглядел рядом с ней сантехником.

– Задатки у девочки есть, – кивнула старушка и весело подмигнула Артемию. – Но к задаткам требуется приложить много труда.

– Она прикладывает! – Дама сжала руки у груди.

Артемий старушке посочувствовал.

– Познакомься, Гала. – Мать повернулась к четвертой даме. – Мой сын. Артемий.

– Очень приятно, – кивнула Гала и вымученно улыбнулась.

– Галочка, твой муж, – повернулась к ней старая художница, оторвавшись от родительницы с клатчем.

В зал заглянул мужчина лет сорока с небольшим. Ото лба у него начиналась заметная лысина. Мужчина был невысокий, неприметный.

– До свидания, – быстро попрощалась Гала, не взглянув ни на Артемия, ни на дам, и заспешила к мужчине.

Мать медленно пошла вдоль стены, глядя на висящие на ней работы учеников.

Что-то в ней было необычное сегодня. В уголках губ он заметил морщины. Обычно она улыбалась, и морщины разглаживались.

– Устала, мам? – сочувственно спросил он.

– Да нет. – Она качнула головой.

Сколько он себя помнил, у нее были веселые глаза. Она всегда была готова рассмеяться, даже когда у отца случались неприятности на работе и он из-за этого страшно переживал.

– Прекрати! – весело морщилась мама. – Помни, что ты отличный специалист! Ты работу всегда найдешь, а фирма без тебя загнется.

Она оказывалась права. Папины неприятности оборачивались потраченными нервами и ничем больше.

Сейчас глаза у матери