уважаю мнение Совета, но…

– Просто он Морвин, – буркнула я и почувствовала укол ревности. Родись я в любимой семье Совета, наверное, уже стала бы ведьмой.

Мадам Бен Аммар сжимала и разжимала кулаки.

– Он избалованный, незрелый, самовлюбленный и совершенно безрассудный.

– По отношению ко мне он так себя не вел, – отметила я.

Мадам Бен Аммар резко опустила голову, и ее взгляд стал спокойнее.

– Он демонстрировал такое поведение Совету, мисс Лукас.

– Каким образом? – не унималась я. – Похоже, весь Совет его ненавидит, а вы велели не спускать с него глаз! Но что именно мне нужно высматривать? Агрессии у него как у ягненка. Ну, однажды он на меня накричал, но только потому, что помешала ему работать над нейтрализатором «эйфории».

Мадам Бен Аммар вгляделась в меня и стиснула зубы.

– Так он сказал, что работает над нейтрализатором? – уточнила она.

Я кивнула.

– На рынке к нему подошел мужчина и попросил «эйфорию», а мастер Морвин категорично заявил, что у него этого снадобья нет. Мне он объяснил, что работает над противоядием, которое должно быть готово к летнему солнцестоянию, не то его лишат магической силы.

– Это все, что он сказал?

– Да. – Я нахмурила лоб. – Вы… вы что-то от меня скрываете? Он что-то от меня скрывает?

– Клара, я член Совета. И вынуждена соблюдать секретность. – Мадам Бен Аммар легонько сжала мою руку. – Просто это кажется странным. Он взял ученицу, когда сам выполняет задание. Причем ученицу выбрал с такой сильной магией.

Мадам Бен Аммар считала, что Ксавье меня использует.

И она была права.

– Во-первых, я попросила его о помощи, – тихо сказала я. – Мы вместе выросли. Я знала его и сейчас знаю.

– Понимаю. Но со временем люди меняются. – Мадам Бен Аммар вздохнула. – Понимаю, что ты хочешь его защитить. Не представляю, какие чувства ты к нему испытываешь…

– Мастер Морвин действительно хороший учитель, – с пылающим сердцем перебила я ведьму. – Он помог мне справиться с гневом. Моя магия… от нее за целую неделю никто не пострадал. – Я грустно улыбнулась. – Да, она по-прежнему дикая. Но мастер Морвин дает мне надежду. На то, что я, вероятно, сумею исцелить папу. Впервые мне кажется, что я смогу использовать свою силу во благо.

Еще мне впервые казалось, что я скоро лишусь своей магии. Этот юноша, согласившийся мне помочь, назначил ее в качестве оплаты. Как только Ксавье присвоит мою силу… как он ее использует?

В дверь снова постучали.

– Прошу извинить, – сказала я ведьме.

Когда же распахнула дверь, на пороге стоял Ксавье, а за его спиной виднелся вход в лавку. В одной руке друг держал саквояж для снадобий, в другой – букет красных пионов. И этому юноше не доверял Совет?

– Доброе утро, Кла… мисс Лукас! – поприветствовал он меня и неловко протянул букет. – Это вам.

– Ой! – Я взяла вянущие цветы и отступила на шаг, позволяя ему войти. Щеки Ксавье залил румянец, он закусил нижнюю губу.

– Красные пионы… – начал он.

– …на удачу, – договорили мы хором.

– Мастер Морвин! – окликнула мадам Бен Аммар, и мы оба вздрогнули. – Это дружеский визит или подразумевается, что мисс Лукас наложит благословение под вашим присмотром?

– Я… я здесь для благословения. – Ксавье поклонился мадам Бен Аммар. – Доброе утро, ваше благородие!

Ведьма коротко ему кивнула:

– Надеюсь, вы относились к мисс Лукас с максимальным уважением и заботой.

Ксавье оглянулся на меня буквально на секунду – румянец на его щеках стремительно таял.

– Мадам, я прилагаю к этому максимум усилий.

Дверь в папину комнату со скрипом отворилась. Отец вошел в прихожую в своей лучшей ярко-желтой рубашке и улыбнулся мадам Бен Аммар и Ксавье.

– Сколько гостей! Надеюсь, Клара налила вам чай? – спросил он.

Я спешно поставила пионы в вазу, где уже красовались гортензии из нашего сада.

– Налью через секунду, папа. – Я повернулась к Ксавье: – Думаете, я могу попробовать наложить благословение прямо сейчас, пока вы рядом?

Он кивнул:

– Как только будете готовы.

Храбрости мне никогда не хватило бы. В арсенале моей магии имелись жуткие образы всевозможных вариантов ужасающе неправильного действия заклинания. А если оно сработает, моя сила будет принадлежать Ксавье, которому мне очень хотелось доверять вопреки всем аргументам против. Тем не менее я сказала:

– Давайте начнем.

Папа сидел на диване, глядя на нас троих снизу вверх. Его широко раскрытые глаза светились надеждой. Как очень многие знакомые мне люди, он считал магию чудом и дивом, а не уродством, как думалось мне.

Я встала рядом с папой и дрожащими пальцами стянула перчатки. Краем глаза увидела, как мадам Бен Аммар крепко стиснула ткань своего платья.

– Клара! – позвал папа. – У тебя на пальце кольцо клятвы?

У меня аж сердце перевернулось. Я положила ладонь на колено, словно от такого действия отец забыл бы увиденное.

– Пап, тут ничего серьезного. Я пообещала… Я пообещала, что… – лихорадочно подбирая слова, я взглянула на Ксавье: мол, помоги. Он сильно побледнел.

– Мы с Кларой поклялись держаться вместе, что бы ни случилось, – проговорил Ксавье. – Эти кольца в знак нашей дружбы, только и всего.

Что ж, придумка Ксавье вышла лучше любой моей.

– Как мило!

Мадам Бен Аммар откашлялась. Когда я повернулась к ней, она не отрываясь смотрела на мою руку.

– Так мы продолжим?

Я постаралась сосредоточиться на благословении, снова и снова повторяя его текст про себя.

– Для начала задействуйте эмоцию, – велел стоящий у меня за спиной Ксавье. – Соедините ее со своей уверенностью и магией.

Задействовать эмоцию. Для этого мне хватило взгляда в папины глаза, покрасневшие, слезящиеся, усталые. Моя магия не давала ему спать и наверняка терзала не только тело, но и душу. От боли, грусти и ненависти раскаленные добела чары хлынули из меня, как вода из-за прорвавшейся плотины. Сейчас нам требовалась вся моя магия, вся ее мощь.

– Папа, мне нужно коснуться твоего сердца, – проговорила я. Магия поднялась во мне и, словно пар, наполнила голову. Я подбадривала ее образами свободно дышащего папы и остатков яда, покидающих его тело.

Отец расстегнул две верхние пуговицы на вороте рубашки, обнажив небольшой участок кожи над сердцем. Кожа его была веснушчатая, как у меня.

Я нервно сглотнула и почувствовала, что у меня щиплет в носу.

– Мне страшно, – шепнула я папе. – Вдруг мое прикосновение тебя ранит?

– Оно также может меня исцелить, – тихо ответил он и улыбнулся. – Это твоя магия. Тебе ею распоряжаться.

Папа говорил дело. Своей магической силой командовала я.

– Мисс Лукас, сосредоточьтесь на своем дыхании, – мягко вставил Ксавье.

Я глубоко вдохнула, почувствовав отцовский запах с нотами корицы и старой кожи.

– Папа! – произнесла я, насыщая каждый слог силой и любовью к нему. – Пусть каждый удар твоего сердца наполнится миром, уверенностью и свободой.

Магия закружилась внутри меня, а наружу не потекла. Я выпрямила спину. Плотно зажмурилась. Сосредоточилась.

– Пусть каждый удар твоего сердца наполнится миром, уверенностью и свободой. – С каждым повторением в моих словах чувствовалось все больше силы. Руки задрожали, как листья на ветру, и я прижала их к папиной коже.

Он вздрогнул и сделал резкий вдох. Я тотчас отстранилась, почувствовав, как головокружительно пьянящее тепло вытекает из меня.

Ксавье шагнул к нам:

– Мистер Лукас, вы как, ничего?

– Я в порядке, – плотно зажмурившись, ответил папа. – Наверное… наверное, дело просто в силе заклинания. – Он сделал несколько быстрых вдохов и кивнул. – Давайте еще раз.

Я оглянулась на мадам Бен Аммар. Та коротко кивнула, не отрывая кончиков пальцев от губ. Круглыми от удивления глазами она смотрела на мои руки.

– Если я причиняю тебе боль, скажи, – попросила я папу. На глаза навернулись слезы, в груди стало тесно. – Мне это было бы невыносимо.

Папа умудрился улыбнуться даже усталыми глазами:

– Малышкой ты варила мне супы из полевых цветов и того, что находила на кухне. Твои «волшебные снадобья» я съедал до последней ложки.

– Тебе, наверное, от них плохо было.

– Я жив, верно? – папа улыбнулся; нос и уголки глаз у него наморщились