едва заметный упрек. — Почему отклонилась? Сказали же — след в след ступать.

— Это все голод, он ей в мозги ударил, — произнес Юдичев. — Когда в животе уже неделю почитай кроме кусочка крысиного мяса размером с мизинец, да испортившегося пеммикана ничего нет, так недолго и с ума сойти. Не ровен час, мы все как и она тупеть начнем.

— Помолчи, хотя бы сейчас, — отозвалась с усталостью Маша. — Тошно уже.

Максим махнул на нее рукой и уставился в костер.

Тело Нади продолжало знобить, посиневшие губы дрожали. Со стороны она выглядела совершенно отрешенной, как не от мира сего. Маша не стала ее допытывать расспросами, а вместо этого лишь ближе прислонилась и стала обтирать ее бледные руки.

— Это все он… — просипела Надя. Зубы ее стучали.

Все обернулись к ней.

— О чем ты? Кто он? — спросила Маша и обхватила ее за плечи.

— Бог. Это он меня наказывает… — Надя коснулась живота и провела по нему рукой. — Я не понимаю, Маш, не понимаю… Этого не должно быть, не должно.

Безумие проскользнуло в глазах Нади и заметившая это Маша прижала ее к груди, пытаясь еще сильнее согреть. Новый поток рыданий захлестнул прогрессистку, но ненадолго, через несколько минут она успокоилась и задремала в объятиях почти сестры.

— Бог… — с усмешкой пробурчал Юдичев. — Если на то и пошло, он нас тут всех наказывает.

Когда все готовились ко сну, Матвей, перед этим еще раз обдумав все как следует, решил сообщить команде новости:

— Мы тут с Лейгуром обговорили кое-что. Вообщем, как только рассветет мы отправимся на охоту, в лес, отклонимся немного восточнее от маршрута. Остальным придется взять статор и идти дальше по дороге. До тех пор пока на улице холод времени терять нельзя, нужно не сбавлять темпа.

— Но… как вы собираетесь потом нас отыскать? — поинтересовалась Маша.

Матвей ничего не ответил. Вместо этого он встал, отошел от костра и подошел к прилавку с десятками консервных банок и взял одну. Еще оказавшись внутри магазина он придумал им применение для предстоящего похода.

— Тихон, одолжишь нож? — попросил Матвей мальчика.

Тот без колебаний просунул руку в карман и отдал ему оружие.

— Что ты делаешь? — нетерпеливо спросила Маша.

Но Матвей не отвечал. Он вышел на порог, открыл лезвием банку и, прикрыв рукой нос, вывалил оттуда не то давно испорченную тушенку, не то рыбу, не то бог весть что — в бесцветной кашице не угадывался ничего знакомого, да и этикетка с названием не сохранилась. Затем он окунул банку в снег, очистив ее как следует, и вернулся к остальным.

— Вы же видели по дороге сюда зарядные станции, так? Они встречаются каждые километров десять. В общем, вы будете привязывать или нанизывать одну такую банку на станции, мимо них точно не пройдете. Так мы будем знать, стоит ли нам вас догонять или возвращаться, если мы вдруг забредем дальше вас. Понятно?

Матвей протянул банку Арине, тем самым нарекая ее ответственной за это поручение.

— И как вы нас собираетесь найти? — спросила Маша в недоумении и одновременно с ярко читающимся в ее глазах страхом. — Вы ведь собираетесь в лес, а дорога вечно петляет, то налево, то направо.

— Знаю, — с грустью подметил Матвей. — Будем ориентироваться по компасу и держаться северо-восточного направления.

— Матвей, вы же просто заблудитесь. Это…

— Я понимаю! — собиратель почти сорвался на крик, но заметив как Маша дернулась от страха, немедленно взял себя в руки и спокойно стал объяснять: — Я понимаю, но выбора нет. Нам нужна еда, а останавливаться мы не можем. У нас на счету каждый день, да куда там! Каждый час! Возможно уже завтра мы проснемся, а от холодного фронта не останется и следа, понимаешь? Мы должны, нет… мы обязаны идти дальше и останавливаться только чтобы перевести дух и поспать, не более. Любое промедление может стоит нам жизни, а у нас еще впереди не одна сотня километров пути.

Никто не решался заговорить или вступить в спор. И было непонятно, виной тому была обыкновенная усталость, или понимание того, что Матвей прав.

— Я все сделаю. — Арина положила банку в рюкзак. — Завтра соберу еще.

Матвей коснулся ее плеча и устало улыбнулся.

— Спасибо, — поблагодарил он ее.

— А можно мне с вами? — нарушил молчание Тихон, обратившись к собирателю.

— Нет, ты останешься с остальными. А вот ты, Юдичев… — Он встретил удивленный взгляд капитана. — Ты пойдешь с нами.

— С чего бы это? — огрызнулся Максим.

— Потому что пора бы перестать сидеть на шее у остальных.

— На шее? — Максим вскочил с места и указал на тележку со статором. — Я эту хрень вчера и сегодня тащил за собой часов шесть, где это я у вас на шее сижу?

Матвей не принижал труд Юдичева, даже напротив, мысленно благодарил того за молчаливое исполнение просьбы по перевозке статора. Истинной же причиной взятия Максима с ними на охоту крылась в ином — он попросту не хотел оставлять его наедине с остальной группой, в особенности с Машей и Тихоном, с которыми у него уже возникали стычки, и не раз. Кто знает, какая дьявольщина может вселиться в капитана первой экспедиции без тщательного за ним присмотра, и каких дел он может натворить? Положиться на глухонемого Домкрата и ослабшую Надю Матвей не мог, поэтому принял решение взять Юдичева с собой, уже заранее приготовившись к его малоприятной компании.

Матвей собственных подозрений касаемо Максима озвучивать не желал, поэтому решил выкрутиться иначе:

— Этого недостаточно. Нам с Лейгуром понадобится твоя помощь. Да и, к тому же, я думаю, ты будешь только рад избавиться от перетаскивания этой тележки.

Юдичев нахмурил брови и посмотрел на закрытый брезентом статор.

— Уж лучше эту хрень волочить, чем соваться в непроходимые дебри. — Он плюнул в костер. — А и хрен бы с ним, лес так лес. Можно подумать, мое мнение здесь кого-то интересует.

У Матвея даже на душе полегчало от мысли, что не придется уговаривать этого упрямца силой.

— Не знаю… — с волнением произнесла Маша, — у меня от этой затеи с охотой плохое предчувствие.

— С голоду предлагаешь сдохнуть? — огрызнулся Юдичев. — Так это запросто.

— Я