— Я, конечно, мог бы пойти и один, — прошептал задумчиво Лейгур, — но чутье подсказывает мне, что в этом деле все же будет лучше иметь две пары глаз. Зуб даю, хищников в этих лесах полно, и как бы самому не стать добычей.

— Согласен, — поддержал исландца Матвей и осмотрелся. Окружающий лес вдруг показался бездонной трясиной — сойдешь с дороги в его сторону, и засосет с концами.

— Хорошо, так и поступим, — согласился Матвей после недолгих, но тщательных размышлений. — Только мы пойдем не вдвоем, придется захватить еще кое-кого…

К Огорелышам подошли затемно, когда солнце уже час как скрылось за горизонтом. Воздух успел пропитаться холодом и по ощущению стало холодней градусов эдак на десять.

Как назло, почти в самом конце пути между ними и поселком возникла преграда в виде разрушенного моста, чьи обломки покоились на дне небольшой реки, покрытой ледяной коркой.

Матвей стал озираться по сторонам, надеясь отыскать более безопасную переправу на противоположный берег, но густота вечерних сумерек позволяла разглядеть лишь черные вены безлиственных крон на фоне сумрачного неба.

Юдичев слегка надавил подошвой сапога на лед, послышался тихий треск.

— Пройдем, — заключил он и в качестве доказательства полностью ступил на белоснежную корку.

Все затаили дыхание в ожидании, что лед вот-вот проломится, но прошло некоторое время, а Максим по-прежнему твердо стоял на ногах, удаляясь все дальше с широко раскинутыми руками.

— Ступайте там, где я прошел и никуда больше, — велел Юдичев. — И по одному! Это не танцпол.

— Ишь че, раскомандовался… — прошептала с ненавистью Маша и пошла следом за Максимом, соблюдая дистанцию метров в пять.

Потом на лед ступили Домкрат и Лейгур.

— Надя. — Арина подошла к полностью обессиленной прогрессистке и посмотрела ей в лицо. — Ты идешь?

— Да, сейчас, минутку.

Она вдруг сморщилась от боли и приложила ладонь к животу.

— Может, помочь тебе переправиться? — спросил Матвей.

— Не нужно, я справлюсь. Просто хочу немного перевести дыхание.

— Как скажешь, — ответил он ей и обратился к Тихону: А ты чего стоишь? Давай пошли.

Тот с недоверием смотрел на лед.

— Ага, — у него ком встал в горле. — Это, а может я утра дождусь и отыщу другую дорогу до того берега?

— Не дури, давай иди за мной. Главное ступай туда, куда и я.

Тихон нагнулся левее и посмотрел за спину Матвея. В эту самую секунду Юдичев достигнул противоположного берега и уже стоял возле некрытого склона, за которым и находился поселок.

— Ладно, — уверенно произнес парень и прошептал себе под нос: — че я хуже этого слизняка?

Он пошел за Матвеем и ступил на лед, а после взглядом оценил предстоящий путь. Потом он обернулся к Наде и с робостью обратился к ней:

— Идешь?

Надя посмотрела на него исподлобья, кивнула, и, оперевшись на руки, с трудом поднялась.

Маша ступила на берега вслед за Юдичевым, а там подтянулись и остальные. Все шло хорошо, даже отлично, если не считать колотящегося сердца и назойливых мыслей о сломанном льде, так и лезущих в голову. Но, разумеется, все это продалось недолго.

Собиратель был на середине пути, как вдруг услышал Аринин крик:

— Матвей! Надя, Надя! — Она указывала ему за спину.

Он резко развернулся и заметил, как прогрессистка отклонилась от маршрута и с опущенной головой направилась левее. Лед с каждым ее шагом хрустел все громче.

— Надя! — попытался откликнусь ее собиратель. — Вернись обратно! Надя!

Но прогрессистка не ответила и продолжала медленно плестись в сторону, словно зачарованная.

Матвей стал осторожно подбираться к ней, но впереди него уже шел Тихон.

— Куда ты? Стой! — велел собиратель мальчишке.

Но тот и ухом не повел, продолжая с упертой храбростью двигаться к Наде.

И вдруг это произошло. Сначала раздался резкий скрип, затем хруст, а после лед под ногами прогрессистки сломался и та провалилась прямиком в черную воду.

Позади слышалось крики и заскользили подошвы ботинок, вновь ступившие на лед.

Тихон снял с себя куртку, лег на живот и стал быстро подползать к образовавшейся проруби, из которой торчала рука утопающей. Мгновение, и он уже оказался недалеко от края ледяной корки и используя куртку бросил ее к проруби. Надя в последнюю секунду вцепилась в рукав куртки и, заметивший это Тихон, стал тянуть ее на себя изо всех сил. Вовремя подоспел Матвей, схватил парня за обе ноги и повлек за собой.

— Идиоты, не толпитесь на одном месте, провалитесь же! — кричал Юдичев позади.

Матвей почувствовал как его за плечи схватила Арина и тоже стала помогать, пока в конечном счете Надю таки не удалось вытащить усилием почти трех человек, но на этом спасение было не окончено.

Собиратель подполз к парню и помог ему осторожно оттащить дрожащую Надю на крепкую часть льда. Оказавшись в относительной безопасности, прогрессистка вдруг вцепилась в Тихона и прижала к себе, громко зарыдав. Матвей был обескуражен. Он даже представить не мог, что Надежда Соболева которую он знал, способна так рыдать.

Тем временем растерянный взгляд мальчика блуждал от Матвея к Арине, пока в конечном счете он полностью не поддался ее крепким объятиям и стал поглаживать ее по спине.

Когда Надю вытащили на берег с нее прежде всего сняли всю намокшую одежду и переодели всухую: Домкрат поделился своим свитером, а Маша потрепанной за эти долгие месяцы выживания курткой. Матвей тоже не остался в стороне и укутал ее худую шею в свой теплый шарф, подаренный ему еще накануне отбытия с «Востока». После переодевания Лейгур взял дрожащую от холода женщину на руки и поднялся по холму.

— Там есть место! — Арина указала на крохотное здание из бетона с надписью «Продуктовый» с двумя решетчатыми окнами.

Без раздумий направились к нему.

В магазинчике их встретил пропитанный пылью воздух. Подвесной потолок давно обрушился, его обломки лежали на кафельном полу. Пустые холодильные прилавки разбиты, полки сломаны, под ногами хрустели осколки бутылок.

Матвей стал раздавать указания:

— Тихон, открой дверь пошире. Арина, поищи растопку для костра.

— Я уже, — ответила девушка, держа в руках клочки старых бумаг, взятые под прилавком.

Менее чем через пять минут костер был разожжен, и Надю подвинули к огню ближе всех.

Когда напряжение чуть спало, Маша спросила:

— Зачем ты туда пошла? — В голосе послышался