Шрифт:
Закладка:
Что если вся прежняя жизнь действительно ненастоящая?
Что если он сам ненастоящий?
Крамольная мысль обожгла разум фор Корстеда огненной стрелой, вонзившейся в самый центр его естества. Дрожа, словно в лихорадке, Радремон до боли стиснул кулаки, и лишь заструившаяся по ладоням кровь немного его отрезвила.
Если вся прежняя жизнь — ложь от начала до конца, то зачем вообще существовать? Какой смысл продолжать трепыхаться выкинутой на берег рыбой. Ведь даже та надеется вернуться обратно в родную среду, а на что рассчитывать человеку без прошлого? Куда возвращаться тому, кто не существовал?
На миг маркиз даже захотел взять в руки меч и оборвать бессмысленную действительность, но что-то глубоко внутри воспротивилось такому решению. Нет, он не станет лишать себя жизни! Назло судьбе, богам или кому бы то ни было не станет! Он сам творец своего будущего, и раз уж его путь только начался, то только ему выбирать что и как будет дальше.
Но раз нет прошлого, значит нет ни морали, ни законов, ни запретов. Все эти глупые ограничения можно с легкостью отбросить и поступать как считаешь нужным, не думая о мнении и чувствах окружающих. Кто они такие, чтобы решать за других? Решать за него?
И первым делом нужно стать сильнее. Только обретя достаточно могущества, можно на самом деле жить, не оглядываясь на прочих. К счастью, у фор Корстеда имелся очень простой способ шагнуть вверх.
Уровни.
Характеристики.
И опыт, добыть который труда не составит.
Радремон сел и достал из Перстня второй гоблинский кинжал. В алом свете красной луны его зазубренное лезвие казалось покрытым кровью. Оно словно чувствовало желание хозяина и жаждало впиться кому-нибудь в глотку, подарив владельцу мимолетное чувство власти. Над чужой жизнью и над своей собственной.
Слева мирно спал Налланномом, шевеля во сне щупальцами, справа же разлегся незнакомый раб, уже трудившийся в шахте, когда Бал’Луг привез новую партию. Молодой, явно младше Дарнуана, с едва пробившимся пушком на верхней губе. Тощий, как заморенный голодом пес. Его покрытые сплошными мозолями руки уже много лет не видели тепла и ласки, а на изможденном лице с легкостью читалась печать обреченности, присущая большинству невольников.
Зачем ему жизнь? Смерть примет его в свои объятия, подарив облегчение и вечный покой. А маркиз получит свой опыт. Пять? Шесть? Семь единиц? Не важно. Трех-четырех рабов хватит, чтобы поднять уровень. А за всех в бараке, может, наберется и еще на парочку. Это же как скакнут характеристики! Больше никто не сможет указывать фор Корстеду, что ему делать!
Радремон занес кинжал, готовясь применить навык и одним ударом оборвать жизнь жертвы. Мгновение, один вдох отделяли его от черты, ступив за которую пути назад уже не будет. В бездну все! Какая разница? Есть только сила и власть над собственной жизнью. Остальное — пыль, толстым слоем оседающая на телах рабов. На их душе. На их будущем…
Рука с оружием двинулась вниз, но в последний момент замерла, едва не коснувшись беззащитной кожи. Почему? Почему он медлит? Это ведь так просто. Раз — и опыт потек рекой, два — и воин первого ранга приносит тебе завтрак в постель, три — и короли склоняются, признавая правителем всего материка.
Так просто, и в то же время бесконечно сложно.
Юнец всхрапнул и дернулся, не подозревая на какой тонкой нити висит его жизнь. Он улыбнулся, не раскрывая глаз. Возможно ему снились объятия давно мертвой матери или поцелуй девушки, которой у него никогда не было и не будет. А может просто привиделась тарелка горячей еды с парящим куском сочного мяса.
Радремон не отказался бы сейчас даже от столь нелюбимой им твердой полоски вяленой оленины, которою приходилось месяцами грызть в походах.
Или не приходилось…
Маркиз убрал кинжал, так и не закончив начатое. Что-то не дало ему оборвать нить судьбы никчемного раба. Какое-то странное чувство в груди, всколыхнувшееся и тут же пропавшее. Хотя возможно оно лишь померещилось фор Корстеду, как и вся его прежняя жизнь.
«В любом случае, за людей трофейных монет не дают». — подумал он, вновь укладываясь на колючую солому. — «А без заклинаний и навыков сильнее не стать».
При этом Радремон не заметил, как из-под кустистых бровей за ним внимательно наблюдала пара полузакрытых глаз. И еще одна следила, не таясь, но их не видел никто.
Глава 20
Утром Налланномом проснулся на удивление в бодром расположении духа. Будто не его руки представляли собой малоприятное месиво с подсохшей за ночь коркой. Потянувшись, он растолкал Радремона и сразу же отметил случившиеся с ним изменения.
— Эй, Рад, тебе плохо? — участливо спросил иллит. — На тебя лица нет.
— Отстань. — довольно резко отмахнулся маркиз. Ночные мысли никак не отпускали его, а поселившийся в груди холод ледяными шипами терзал сердце, прорываясь даже наружу.
— В тебя опять кто-то вселился что-ли? — не унимался Нал. — Кто на этот раз? Надеюсь не дух Одбера. Мы вчера с ним не очень-то хорошо обошлись. А может Дарнуан вернулся? Дар, ты тут?
С трудом подавив желание проверить дают ли за говорящих моллюсков трофейные монеты, фор Корстед поднялся и встал в очередь за пищей. Процессом руководил Удачник. Он рьяно следил, чтобы никто не брал лишнего, не забывая с опаской поглядывать на причину своего неожиданного возвышения. А когда Радремон подошел вплотную, и вовсе невольно отшатнулся и потупил взор.
Все это мало волновало маркиза. Погруженный в собственные невеселые мысли, он практически не обращал внимания на происходящее, и лишь неугомонный Налланномом не давал вновь погрузиться в пучину разрушительного самокопания.
— Слушай, а где ты вчера кинжал взял? — шепотом спросил тот, получив инструменты и стараясь не тревожить раненные руки. — А еще этот фокус с исчезновением. Ты чемпион по пряткам что ли? Как вообще можно спрятаться в пустой пещере? Напомни мне с тобой на деньги не играть.
Осознав, что иллит не отцепится, фор Корстед осмотрелся и, убедившись, что их никто не подслушивает, буркнул:
— Родовое умение.
— Еще одно? — Нал удивленно вытаращил глаза, блеснувшие у лучах восходящего солнца расплавленным золотом. — Так не бывает. Или одно твое, а одно Дара? Хотя нет, у вас же одна фамилия.
— Послушай, рыбина! — не выдержал Радремон. — Если ты сейчас же не заткнешься, я завяжу твои щупальца узлами на затылке, да так, что даже ваш мертвый бог не сможет их распутать! Не зли меня!
— Четырежды мертвый. — поправил его Налланномом. — И вообще рыбина — это
