Шрифт:
Закладка:
– Предлагаю решить его судьбу завтра, на суде под солнцем и лунами, – сказала Каррин, и Найт на мгновение забыл, как дышать. – А сейчас пора назначить наказание за другой проступок. Демон с Черничной горы, – она произнесла это прозвище со всем возможным отвращением, – ты должен знать, что слово Совета – закон. Тебе было приказано не раскрывать свою личность, тихо жить в пещере и учиться контролю над аурой. Тебя великодушно пожалели даже после зимнего бала. Но ты, неблагодарный, мало того, что открылся смертным и свободно разгуливал без позволения, так еще и обманул арконцев! Знают ли эти люди о твоей истинной сущности? Стоишь ли ты их уважения, любви и молитв? Ты, который не признает ни законов, ни правил, не держит слова и обманывает невежественных смертных.
Найт до крови прикусил губу, не смея посмотреть на Каррин, а она строго продолжила:
– Ты ответишь за нарушение прямого приказа Совета. Стражи, поставьте его на колени.
Когда двое Покровителей грубо толкнули Найта на холодный пол и крепко схватили за руки, Эйден наконец-то лениво оторвался от стола, на который опирался, и с улыбкой предложил:
– Давайте я сделаю это.
Каррин и остальные не возражали.
Обойдя Найта, Эйден остановился у него за спиной. Пристальный взгляд был прикован к блестящим черным крыльям.
В этот момент демон с Черничной горы кое-что осознал, и его прошиб холодный пот.
– Нет! – сорвалось с его языка, но Эйден уже закатал рукава рубашки и протянул к крыльям руки.
– В этом нет ничего особенного. Ты не единственный, – проговорил он не без насмешки. – Хотя, пожалуй, с твоей-то божественной силой будет чуточку больней.
Хотелось кричать, умолять и вырываться, но Найт притих и сжал зубы. Если это только из-за того, что он открылся друзьям и арконцам, то пускай, он как-нибудь переживет, потерпит немного. Все равно боль – лишь клетка, которую он уже не раз ломал, выходя за пределы своих возможностей.
К демонам крылья! К демонам проклятых старейшин! Перед ними любые его слова бессмысленны, перед ними он – ничто! Но даже у гонимого ветром безвольного листочка есть своя гордость.
Крепкая хватка у основания крыльев была болезненной. Сильные пальцы смяли нежные перья, впились в плоть и сжали кости.
– Опустите ниже, – приказал Эйден.
Найта почти впечатали в пол. Его грудь судорожно опускалась и поднималась, с подбородка упала капля крови из прокушенной губы и испачкала безумречный мрамор.
В поясницу – прямо в позвоночник! – уперлась подошва туфли с широким каблуком.
Так унизительно!
Найт зажмурился. Лучше бы они просто его убили!
Эйден сделал один мощный рывок.
Найт подавился криком и издал хриплый стон. По спине потекла горячая кровь. От бешеной боли потемнело в глазах. Сильный металлический запах забил легкие. Он него невозможно было избавится, сколько бы Найт ни кашлял.
Сбоку вспыхнуло пламя. Брошенный на пол и дрожащий всем телом юноша с трудом сфокусировал взгляд. Эйден быстро сжег его крылья, с которых еще капала кровь. Плоть сгорела, кости расплавились и рассыпались пеплом от чудовищного жара. Несколько перьев упали перед лицом Найта и чернели на фоне сияющего белизной пола. Вся спина промокла от крови, пропитавшей одежду. Дрожа от холода и боли, Найт смотрел, как Эйден стряхивает с рук пепел и медленно поднимается по лестнице.
– Запереть его, – приказала Каррин.
– Я хочу с ним немного побеседовать, – сказал Эйден.
– В этом нет нужды, – решила Сибилла. – Лучше займитесь оповещением Покровителей о завтрашнем суде.
На лице Эйдена было заметно недовольство, но он подчинился:
– Как решит старейшина.
– Почему бы тебе не пойти вымыть руки?
– О, конечно.
Найт смутно помнил, как его вывели из зала, как волокли по коридорам куда-то все ниже и ниже, пока не стало совсем темно. А потом он оказался на полу в тесной камере, похожей на склеп. Когда глаза привыкли к темноте, он обнаружил каменную скамью у стены, а на ней потрепанное старое покрывало. Сложно было поверить, что это все еще дворец Совета.
Найт с трудом приподнялся, терпя боль в спине, и прислонился плечом к холодному камню. Символы на оковах тускло светились. Аура не отзывалась, а вся божественная сила расходовалась на исцеление страшных ран. Постепенно почти невыносимая боль притупилась и превратилась в ноющую. Найт вновь ощутил горечь от унижения и вспомнил: чтобы вырвать крылья, Эйден наступил ему на спину. Наступил, как на грязную бездомную собаку!
И чем же помогли его заслуги перед смертными? Что дал пресловутый титул Покровителя Севера? Просто смешно. Стоило ли выжить на арконской стене, чтобы его казнили здесь?
Найт прекрасно знал, что за судом под солнцем и лунами следует только смерть. Когда шла Великая война, так судили высших демонов, схваченных и заточенных в этой тюрьме. Если его будут судить как высшего демона, он обречен.
Вспомнив, как он улыбался, сидя в комнате с друзьями, как ребята обещали построить ему храм, как Лейсан ругала его и тут же обнимала, как Хан ворчал, подкладывая в его тарелку еду, Найт опустил дрожащие ресницы и издал тихий стон. Потом посмотрел на скованные запястья, и его губы скривились в ироничной улыбке.
Как глупо. Он был таким дураком.
Юноша засмеялся. По темным коридорам разносился его мелодичный, горький, с нотками безумия, смех. Дежурившим неподалеку стражам было не по себе от этих звуков, но они не заставляли его замолкнуть. По негласному правилу, любой, кого собирались вскоре казнить, мог говорить и делать что угодно в последние сутки перед судом. Покровители были достаточно милосердны, чтобы узник сходил с ума от страха и отчаяния так, как ему заблагорассудится: пусть разбивает голову о стену, истерит или пытается вырваться, крича ругательства на все подземелье. Все равно никуда ему не деться от карающего меча Совета.
Найт смеялся, пока в животе не закололо. Любой, зайдя в камеру, мог увидеть веселье в его глазах вместе с ненавистью и отчаянием. Он действительно ненавидел, но не столько Покровителей за их жестокость, сколько себя за свою глупость.
Расстегивая и застегивая пуговицы на пальто и теребя в кармане незаконченную вышивку с незабудками, принадлежавшую когда-то такой же невинной, как и он теперь, Лизе, демон с Черничной горы хрипло напевал:
