Шрифт:
Закладка:
– Если надо, возьмёмся, – тяжело вздохнул аббат. – Только это не выход, – тихо добавил он. – Нужно звать помощь.
– Откуда? Из Посольского квартала? – горько хмыкнул Сантен. – Думаю, там ситуация не лучше. Правда, людей больше: если соберут охрану всех посольств, то человек пятьсот-шестьсот наберётся, плюс сами посольские наверняка умеют с оружием обращаться. Одно плохо! Таких стен, как здесь, – нет, а территория больше нашей раз в двадцать. Она хоть и обнесена каменным забором, но его высота всего три метра, и ворот понаставлено… Считай, напротив каждой посольской миссии есть свой выезд. Так-то. Им самим, чтобы обеспечить оборону, тысячи две солдат нужно, не меньше. Надежда только на китайский гарнизон. Только где он? – Сантен развёл руками. – У нас тут стрельба уже час идёт, горят десятки домов, уверен, дым от пожаров даже из императорского дворца видно, а полиции, не говоря уже о правительственных войсках, что-то не видать. Похоже, богдыханша с помощью не торопится.
Связи нет. Чтó творится в Посольском квартале, мы не знаем. Если у них ситуация такая же? – Лейтенант тяжело вздохнул. – Тогда ждать помощи можно только от союзной эскадры. Но как им сообщить? Вон как обложили – мышь не проскочит.
– Мышь, может, и не проскочит, а вот человек у меня один имеется, – задумчиво проговорил аббат.
– Думаете, сможет? – с сомнением переспросил Сантен.
– Уверен!
– И как?
– По воде. – Священник пояснил: – Он лодочник, живёт рядом.
– Его семья здесь?
– Здесь.
– Спасение семьи – весомый аргумент, – согласился Сантен.
– Только куда его отправлять? – задумчиво проговорил настоятель. – В Посольский квартал или сразу в Тяньцзинь к эскадре?
– Я думаю, пусть сначала попробует попасть в Посольский квартал, а уж если не получится, тогда в Тяньцзинь.
Собеседники замолчали.
– Готовьте письма, лейтенант, и в посольскую миссию, и адмиралу французской эскадры, а я напишу свои.
Наступила тревожная ночь.
С площади доносился ритмичный грохот ритуальных барабанов и звериные вопли одурманенных ханшой бунтовщиков. Из темных окон храма было хорошо видно, как на площади мечутся сполохи большого костра, подсвечивая кривые улочки и грязные стены сутулых фанз.
По хмурому небу, наползая пышными боками на желтый блин луны, медленно плыли облака. В безликой громаде храмовой стены бесшумно открылась неприметная дверь и выпустила быструю тень.
Мао со страхом взглянул на закрывшуюся за ним дверь и, чтобы унять вдруг охватившую его дрожь, несколько раз глубоко вздохнул. Он уже собрался двинуться дальше, когда совсем рядом услышал громкую перепалку.
– Бунтовщики! – Мао вжался в землю. – Господи, помоги!
Голоса стали удаляться.
– Неужели пронесло! Спасибо тебе, Господи!
Он поднял голову и увидел тусклый свет удаляющихся бумажных фонарей. Они ритмично раскачивались в такт шагов патруля, от чего по стенам окружающих построек метались причудливые тени.
Мао проскочил мост и, держась в тени уцелевших домов, что есть сил припустил к лодке.
Выскочив к берегу Императорского канала, он повернул к причалу и, оттолкнув плоскодонку от берега, запрыгнул на борт. «Старушка» привычно качнулась, до блеска отполированные руками вёсла без всплеска опустились в воду и погнали плоскодонку по тёмной воде.
Впереди показались кирпичные стены Посольского квартала.
Где-то здесь должна быть небольшая арка, над которой Мао начертил белый крест.
– Вот он! – обрадовался гребец, увидев знакомую метку.
Эта арка являлась частью дренажной системы Посольского квартала. Сама она была невысокой, да и глубина дренажного канала едва доходила лодочнику до пояса, но она позволяла пройти через неё небольшой лодке, как раз такой, как у Мао.
Когда-то, случайно обнаружив этот путь, Мао стал часто пользоваться им и знал его как своих пять пальцев.
Проскочив арку, он спрятал лодку в кустах и побежал к зданию французской дипломатической миссии…
Андрей прибыл в Тяньцзинь и доложил российскому военному атташе в Пекине полковнику Вогаку о готовящемся покушении, но связь с Пекином была нарушена, а от ушедшего в Пекин экспедиционного корпуса под командованием английского адмирала Сеймура не было вестей.
От предложения доставить сообщение в пекинскую дипмиссию он хотел отказаться. В конце концов, забота о безопасности дипломатов – дело командования союзной эскадры. Но потом передумал. И этому была причина.
Пропал Вань. Точнее, Андрея беспокоило молчание старого учителя. В последнем письме археолог писал, что прибыл в Кайфын, а после планирует направиться либо в Пекин, либо в Тяньцзинь. Но с тех пор прошло много времени, а от старика – ни строчки. Это было совсем непохоже на пунктуального Ваня. Доставка депеши в Посольский квартал давала Андрею возможность навестить настоятеля католического храма Наньта. Учитель всегда с теплотой отзывался о нём, переписывался и называл другом, хотя сам и не принял христианскую веру. Вот Андрей и решил поискать у него следы Ваня. Проштудировав карту Пекина, он обнаружил, что нужный храм находится буквально в нескольких кварталах от дипмиссии. Упускать такой шанс было нельзя.
Передам в посольство почту, заскочу в храм, узнаю, нет ли каких вестей от Ваня, и назад, прикидывал он. Дня на три – четыре, не дольше.
Выделенный для этих целей адмиральский паровой катер оказался на удивление ходким. Весь его экипаж состоял из двух человек: капитана и кочегара. При этом первый по совместительству исполнял функции рулевого, а второй – матроса-моториста. Чтобы не мешать им, Андрей ушёл на корму. Ровный гул машины и буруны жёлтой речной воды за бортом навеяли воспоминания о далёкой реке Амур и маленьком буксирном катере «Агона».
Именно с той поездки к Амурскому Утёсу и началась история с храмом Юнисы и поисками Лу Вана. Андрей уже стал забывать, как появился в этом мире. Да и капитан армейского спецназа Морозов, кем он был в прошлой жизни, перестал сниться и приходил только в экстренной ситуации или в горячке боя. Но когда он возвращался, Андрей становился хладнокровным и безжалостным. В эти минуты все его мысли и действия были направлены только на то, как более рационально, с максимальным результатом и минимальными потерями добиться победы над врагом. В этом состоянии он был страшен.
Сначала Андрей боролся с сущностью капитана Морозова, пытался загнать её за край сознания и даже добился в этом некоторых результатов, но, стоило появиться реальной угрозе жизни для него или близких ему людей, все выстроенные в голове блоки рушились, и тогда Андрей вновь становился тем, кого всеми силами старался в себе подавить.
Он не знал, чтó с этим делать, и всё рассказал Ван Хэда. Мастер внимательно выслушал его и, подумав, сказал:
