– Благодарностей будет много, если я его не отыщу, – царевич вспомнил Александру, когда она узнает, а даже в её положении это дело времени, она примчит сюда с шашкой наголо. И перевернёт весь дворец вверх дном.

Барон выглядел потерянным. Сам Заварицкий не мог объяснить тех чувств, что испытывал к Весе. Его тихий голос снился ему ночами. Но разве так бывает с мужчинами? Эта мысль терзала Матвея. И в то же время не искать его он не мог.

– Будаев, – цесаревич опёрся о перила, – кого ты там высматриваешь?

– Давно ли вернулся твой наставник? – Спросил князь.

– Он в деревне. Должен приехать лишь к концу месяца.

– Тогда это его двойник, – Дмитрий ткнул пальцем в сторону одной из аллей сада.

Павел присмотрелся, там и правда шёл Василий Андреевич в дорожном кафтане. И направлялся он к ним.

– Вот так удача, – обрадовался цесаревич, – Жадовский точно сможет нам помочь. Идём к нему!

Вся троица спустилась навстречу магу.

– Василий Андреевич, когда вы вернулись в столицу? – Поклонился цесаревич наставнику.

– Ваше Высочество, я вас искал. Как видите, только с дороги, – указал он на свой костюм, – могу поговорить с вами наедине?

Друзья Павла тактично отошли в сторону.

– К чему такая спешка? – Удивился принц.

– Это вы мне скажите. Вас угораздило надоумить Александру снять квартиру в Петербурге?

– Не поверите, но это её идея.

– Отчего же, – рассмеялся Жадовский, – в последнее время графиня фонтанирует неординарными задумками.

– Что вы имеете в виду? – Заинтересовался Павел.

– Простите, но об этом потом. Я возвращаюсь и что узнаю. Веся у теургов. Вы понимаете, что сие значит?

– Саша бросится её выручать, – удручённо ответил цесаревич, – я пытаюсь узнать, где она.

– Выходит, стараетесь недостаточно, – резко сказал Василий Андреевич, – она пострадала по вашей вине. У меня есть знакомый в Тайной канцелярии, попытаюсь выведать у него. А пока, мой вам совет. Пишите Александре что угодно, но чтобы и ноги её не было в столице.

– Всё сделаю, Василий Андреевич, – Павел опустил голову, точно нашкодивший мальчишка.

Жадовский более не задержался, отправившись во дворец. Цесаревич долго смотрел ему вслед, задумавшись о том, что ему написать своей храброй и безрассудной возлюбленной.

Глава 15

Александра

Два дня я мучила Тихомира, чтобы структурировать и записать весь ритуал. Магу достаточно было заметок, сделанных на отдельных листках или даже клочках. Мне же требовались подробные выкладки по зарисовке знаков и составлению самого заклинания, ведь оно пусть и совсем немного, но менялось под конкретного человека.

Я отыскала среди амбарных книг Лукерьи Захаровны чистый экземпляр и умыкнула его под все свои записи.

Одновременно готовила документы для патента, Василий Андреевич объяснил весь процесс. Кучер передаст Жадовскому бумаги и копию нового ритуала, дождётся, пока наставник сделает свой кристалл для связи.

Тихомир, обрадовавшись, что я его оставила, наконец, в покое, в первый же свободный день ушёл к Никодиму. Что они там придумывали, не знаю, пусть себе занимаются.

Я засела за документы для патента. Дело это было непростым, требовалось составить хотя бы схематический рисунок и расписать подробно принцип действия. Самого заклятия, разумеется, давать не собиралась.

Мои ручки хоть и были удобнее гусиных перьев, но и с ними работа продвигалась не так быстро, как хотелось.

В комнату постучали, я подняла голову и увидела на пороге запыхавшуюся, бледную Машу.

– Что случилось?

– Там вас просили прийти. В деревню. Анисье плохо, совсем.

Девчонка волновалась, говорила сбивчиво. Я подошла к ней, чуть встряхнула за плечи:

– Успокойся и объясни всё толком. Что произошло?

– Рожает она, ребёнок не идёт. Повитуха сказала, помочь не сможет, умрут и мать, и дитя. Уже и священника позвали. А муж ейный, Кузьма, к вам послал.

– Правильно сделал, поспешим.

Какое-то осложнение при родах, медлить нельзя. Я кликнула Василия:

– Есть ли лошадь запряжённая?

– Да, Ваше Сиятельство, да только норовистая, вам бы посмирней кобылку, – и осмотрел мой наряд.

В платье ехать верхом несподручно, однако сейчас переодеваться некогда.

– Веди, в деревне беда, – велела кучеру.

Он не стал спорить, и скоро возле меня, кося недобрым взглядом, стояла невысокая лошадка, недовольно всхрапывая. Положила руку её на морду и магией успокоила животинку. Взобралась в седло, задрав юбки, и пустила кобылку галопом.

Через несколько минут уже была перед нужной избой. Я помнила этих супругов, у них было четверо детей. Кузьма – мужик немногословный, но рукастый, Анисья же хохотушка, полная, точно булочка, с румянцем во всю щёку и косами с мою руку толщиной.

Возле баньки толпился народ: хмурый Кузьма, тихий старый священник здешнего прихода, несколько женщин, испуганные дети.

Увидев меня, муж Анисьи поспешил навстречу:

– Спасибо, барыня, что не оставили нас в беде.

– Толком говори, – подняла я руку.

– Повитуха сказала, дитё поперёк лежит. Никак не справиться ей.

– Священник зачем?

Кузьма помолчал, на скулах заходили желваки:

– Сказали, соборовать, ежели что…

Поразительно, как древние суеверия, магия и религия уживались в деревнях. Крестьяне обращались за помощью и к ведьмам, и к священникам, нисколько не смущаясь, что те и другие, вроде как, «конкурирующие фирмы».

– Рано хороните, – бросила я и поспешила в баню.

Василий Андреевич много занимался со мной анатомией, без знания строения тела человека, внутренние органы, переломы, ушибы лечить просто опасно.

Войдя, увидела повитуху, лет шестидесяти, сидевшую у ног роженицы. По полу стояли бадейки с горячей и холодной водой, горели свечи. Баня была истоплена, но без избыточного жара.

Роженица, бледная, с чёрными кругами под глазами, тяжело дышала. На теле блестели бисеринки пота, веки её были прикрыты.

– Как у вас? – подошла к повитухе.

Та флегматично пожала плечами:

– Не идёт, – и замолкла.

Я присела на лавку сбоку от Анисьи:

– Очнись, милая, не время скисать.

Та открыла глаза и слабо улыбнулась:

– Госпожа, матушка. Сил нет, второй день маюсь. Поперёк лёг малыш.

– Мать вашу за ногу, – процедила я злобно сквозь зубы, – почему сразу не позвали? – рявкнула уже на повитуху, – чего ждали? Пока помрёт?

Та испуганно заморгала:

– Дык, не барское это дело…

– Это не тебе решать. Давай, принимай ребёнка.

Так и оставшись справа от Анисьи, магией потянулась к плоду. Мало повернуть, надо ещё проследить, чтобы в пуповине не запутался, вокруг шейки не обвилась. И тело матери не повредить.

Перешла на магическое зрение, малыш был полумёртвым. Сказывалось долгое время без вод.

– Олухи, – ругалась сквозь зубы, – это ж надо, не барское дело. Пусть помирает лежит.

По сантиметру разворачивала дитя в утробе матери.