Рассвет, точно наглый вор, сдёрнул полог ночной тишины. Проснулись первые птицы, оглашая округу своим пением. Жизнь просыпалась, бесстыдно вторгаясь в наше уединение.

Когда я проснулась, Паша уже оделся и сидел рядом, тихонько поглаживая меня по щеке.

Мы неспешно позавтракали сдобой, почти не разговаривая. Разлука безмолвным стражем стояла, между нами.

Сказаны последние слова прощания, сорван последний поцелуй. И вот всадник неспешно едет между деревьев, а я стою одна на тропинке, где вчера мы повстречались.

Подхватив корзину, побрела к дому, едва не забыв наложить нас себя морок.

Кинув пожитки в кабинете, устроилась на диване, укрывшись плащом, и скоро заснула. Разбудило меня осторожное покашливание.

– Александра Николаевна, – Жадовский сидел в кресле напротив, – пора подниматься. Варя беспокоится, и наш гость начинает задавать вопросы.

– Да, конечно, – провела ладонью по лицу, прогоняя дремоту, – сейчас поднимусь. Спасибо вам, Василий Андреевич.

Тот пожал плечами:

– Мне импонирует отчаянная храбрость, жаль, я сам не был таким. Наш ночной гость покинул ваши земли?

– Да, возвращается домой. И вы зря записываете себя в трусы, все знают о том, как спасли императора.

– А когда дело коснулось чувств, спасовал, – вздохнул наставник.

– Я хотела попросить вас о помощи.

– Слушаю, – Жадовский опёрся руками на трость, положив голову сверху.

– Возвращайтесь в столицу, – рассказала о решении Павла.

– Вы ввязываетесь в опасную игру, – с тихой грустью произнёс Василий Андреевич, – если только покажете возможность для монархов всего мира, что можно жениться по любви… Вам этого не простят. Браки по расчёту – основа мирных и торговых договоров многих государств. Вы же лишите их этих рычагов. Однако я помогу вам. Вот они перемены, что витали в воздухе. Иногда кому-то надо ломать устаревшие устои. В этом веке суждено вам с Павлом.

– Не скажу, что рада всему происходящему, – грустная улыбка играла на моих губах, – но он того стоит.

– Завтра же отправлюсь в столицу. Обучение наше почти закончено, вы точно губка впитываете в себя знания. Те крохи, что вам не объяснил, изучите сами. Я буду полезней сейчас цесаревичу.

– Велю Василию подготовить вашу карету и лошадей, а тётя Глаша соберёт припасов в дорогу.

– Ещё одно. Если нам не удастся отыскать ничего подходящего, попробуйте заручиться поддержкой патриарха. Коли церковь одобрит ваш брак, светская власть останется не у дел.

– Я уже была замужем, – с сомнением глянула на Жадовского, – церковь никогда не признает меня в качестве жены императора.

– Предстоятель Тихон – человек непростой, – усмехнулся Василий Андреевич, – но тонко чувствует, куда дует ветер. Понимаете, о чём я? А поддержка будущего императора лишней не бывает. Никогда. И да, он не любит датчан, выступал против брака с Теодорой. Однако кроме собственной неприязни, ему нечего было возразить.

– Как интересно, – задумчиво ответила я, – спасибо за подсказки. Постараюсь правильно воспользоваться ими. И ещё одна просьба, коли позволите.

– Выкладывайте, – рассмеялся Жадовский.

– Снимите мне квартиру в доходном доме Тихомира. На какое-нибудь вымышленное имя.

– Понимаю, что вы задумали. Стоит ли дразнить разъярённого льва?

– Злоупотреблять не буду и не отступлю. Откажетесь, займусь всем сама.

– Ну, не лезьте сразу в бутылку, – поднял руки наставник, – сделаю о чём вы просите. Надеюсь на ваше благоразумие.

Я пошла к себе, умылась и переоделась. Кликнула Машу, велев ей упаковать вещи Жадовского и сбегать на конюшню к Василию. Расставаться с наставником, мудрым и понимающим, было грустно, и, одновременно, необходимо.

***

Шёл четвёртый день отсутствия цесаревича. В царском домике был самый разгар пирушки. С утра вся честная компания удачно поохотилась, Будаев, под мороком царевича, подстрелил молодого оленя. Сейчас его готовили во дворе, на вертеле.

Лже-Павел, как и положено, сидел во главе стола, слушая здравицы в свою честь. Веся чуть поодаль, в углу. Она устала от постоянного напряжения, из-за криков подвыпивших гостей болела голова. За эти дни девушка похудела так, что стала похожа на собственную тень.

– Эй, наливайте бокалы полней! – Горланил совершенно трезвый Заварицкий, лихо спаивавший прихвостня царственного папеньки друга. Когда все отвлеклись на скабрезную шутку кого-то из гостей, он незаметно покинул стул, присев рядом с Весей.

– Вы плохо выглядите, – с беспокойством заглянул Матвей в глаза, как он думал, друга Павла.

Девушка измученно улыбнулась:

– Ничего, я в порядке.

– Позвольте усомниться, – нахмурился Заварицкий, – хотя не скрою, почти завидую вам, такая ментальная сила доступна не каждому. Потерпите, Павел должен прибыть уже скоро.

– Не представляете, как я этого жду, – одними губами усмехнулась Веся, большие глаза были печальны.

Матвей задумчиво, точно в первый раз видел, оглядел собеседника. Что-то неуловимо тянуло его к молчаливому юноше. Ещё когда они встретились на лесной дороге, барон обратил внимание на горделивую стать субтильного юнца и умный, рассудительный взгляд голубых глаз.

– Что заставило вас участвовать в побеге цесаревича? Приказ?

– Отнюдь, – покачала головой Веся, – его просьба.

– И только? – Удивился Заварицкий, – простите, но раньше я не замечал, что вы близки с Его Высочеством. А теперь же сломя голову ринулись в эту авантюру. Понимаете, что в случае провала нас ждёт? Цесаревича пожурят и только, а нас по головке не погладят.

Веся молча кивнула, держать морок с каждым днём было сложней, её спина намокла. Девушка ждала окончания пирушки с нетерпением. Заварицкий подсел чуть ближе:

– Я целитель, позвольте помочь вам, – мягко произнёс он.

Веся молча кивнула и почувствовала, как восполняются утраченные силы, шумно переведя дух, она расслабилась и довольно улыбнулась.

– И как осёл не догадался об этом раньше, – повинился Матвей, – ведь видел же ваше состояние. Впрочем, у меня тоже сказывается усталость. Спаивать всю нашу честную компанию не так-то легко, – задорно улыбнулся барон.

Речи становились бессвязны, многие из гостей уже присматривали себе подушку из салатов. Слуги потихоньку уводили выбывших из строя по спальням. Троица заговорщиков дождалась, когда ушёл последний гость, требовавший заплетающимся языком продолжением охоты.

– Можно теперь и нам отдохнуть, – развернулся к Матвею и Весе весёлый Будаев, – а славное получилось представление.

– Ты неисправим, – вздохнул Заварицкий.

Внезапно в доме стало неестественно тихо, словно кто-то набросил невидимый полог, отрезавший их от остального мира. В комнату каким-то механическим шагом вошёл Серый человек – глава Тайной канцелярии. Это он отправил в ссылку княжну Варвару.

Веся почувствовала кто перед ней и невольно содрогнулась всем телом. Заварицкий потянулся к шпаге.

– Не советую, – заметил его попытку Серый. Матвей сник, схватившись за виски.

Будаев побледнел, но остался на месте, понимая: это лучшее, что можно сделать.

– Именем императора вы задержаны до выяснения обстоятельств похищения наследника престола, – проскрипел безликим голосом Серый.

– Его никто не похищал, – морщась от боли, сказал