больше не дадут работать? Там, в Черновцах, его арестовали — за «вредительскую деятельность». По большому счёту, его обвиняли в голоде, который охватил некоторые области Советского Союза в середине 1930‐х. И сразу возникало подозрение: не устроил ли академик этот голод намеренно, с диверсионными целями?

«Рушится большая жизнь»

На следствии прозвучали и сфальсифицированные обвинения в создании оппозиционной Трудовой крестьянской партии, в связях с белоэмигрантами. Скорый суд состоялся в первые дни Великой Отечественной, его вердикт гласил — высшая мера, расстрел. Но, вопреки обычаям того времени, приговор не стали немедленно приводить в исполнение. Вавилов оказался в саратовской тюрьме. Возможно, сыграла роль научная общественность: многие не испугались встать на защиту Вавилова.

В дневнике Сергея Ивановича — между прочим, президента Академии наук — в те дни появилась горькая запись: «Рушится большая нужная жизнь, его и близких! За что? Всю жизнь неустанная бешеная работа для родной страны, для народа. Пламень работы, вся жизнь в работе, никаких других увлечений. Неужели это было не видно и не ясно всем!» Он взял в свою семью детей брата — Олега и Юрия. Оба, под влиянием дяди, стали физиками.

Смерть в застенках

Собратья по науке надеялись, что арестованного учёного привлекут к стратегически важным работам по растениеводству — даже в тюремных условиях. Но в первые дни 1943 года Николай Вавилов ушел из жизни — в саратовской тюрьме. Учёный, мечтавший досыта накормить человечество, умер от остановки сердца из-за крайнего истощения. Получив телеграмму о смерти брата, Сергей Иванович написал в дневнике: «Не верю. Из всех родных смертей самая жестокая. Обрываются последние нити. Реакция — самому умереть любым способом. А Николаю так хотелось жить. Господи, а может, все это ошибка?» Он понимал, что «в случае чего» подобные записи могут использовать для обвинения и ареста, но органически не мог лгать — тем более самому себе. Есть предположение, что его могли бы вернуть в науку, дать работу. Но это так и осталось неосуществленной мечтой.

Коллекция академика Вавилова

Коллекцию Николая Вавилова — крупнейшую в мире — удалось сохранить до наших дней. Учёные сберегли её даже в голодные блокадные дни. Это — семена зерновых культур, картофельные клубни, привезённые из путешествий Вавилова. Посмертная репутация братьев-академиков не подлежит сомнениям. Имя Вавиловых присваивают небесным телам и лунным кратерам, в Санкт-Петербурге есть улица братьев Вавиловых. Но главное, что переиздаются труды выдающихся исследователей, а открытия и наработки братьев-академиков в наше время продолжают ученики их учеников. Когда мы вспоминаем Николая Вавилова, трудно отделаться от грустной мысли: как много мог бы сделать этот человек, если бы не попал под колесо истории. Современники отнеслись к нему несправедливо, и в истории науки он навсегда остался как великий мученик.

Вавилов, брат Вавилова

Как брат репрессированного академика стал президентом академии наук СССР?

Как правило, наши знания о Сергее Ивановича Вавилове исчерпываются этим горьким парадоксом: родной брат «врага народа» занял одно из главных мест в советском пантеоне, не сходил с первых полос газет, восседал в Президиумах рядом с членами Политбюро ЦК. Его изображали на плакатах и почтовых марках. Всё это так. Но он был ещё и крупнейшим учёным своего времени.

Со Средней Пресни

24 марта 1891 года в почтенной семье московского купца 2‐й гильдии родился Сергей Иванович Вавилов — будущий академик и физик от Бога. Его отец был выходцем из крестьян, но сколотил солидное состояние и мечтал дать сыновьям дельное образование. Семья Вавиловых жила на Средней Пресне.

Ближайшим другом и образцом в жизни был для него старший брат Николай — будущий выдающийся биолог-генетик, уже тогда проявлявший яркие способности. Братья не только дотошно изучали биологию и физику, но и вели вместе с друзьями литературный кружок. Писатели, даже уже ушедшие из жизни, были тогда в России настоящими властителями дум. И будущие учёные горячо обсуждали романы Льва Толстого, Фёдора Достоевского, стихи Александра Блока… Однажды совсем ещё юный Сергей Вавилов мечтательно сказал: «Вот если бы в науке у нас появилась такая глыба, как Лев Толстой!» Но ещё важнее всю жизнь был для него Пушкин.

Отец был уверен, что сыновья продолжат его дело, станут промышленниками, придадут фамильному делу новый масштаб. И первое серьёзное образование Вавилов получил в знаменитом в те годы коммерческом училище на Остоженке. Но уже тогда больше всего его, по примеру брата, занимала наука — только не биология, а физика. Он глотал мудрёные книги, посещал лекции и сам тайком писал научные работы, весьма смелые. В набросках воспоминаний Сергей Иванович признавался: «Естествоиспытателем с широкими интересами и горизонтами я стал вполне годам к пятнадцати. Я прочитал Тимирязева, Мечникова, обзавелся определителями растений. Принимал я большое участие в микробиологических опытах Николая». И отец проявил мудрость. Он смирился с физическими и биологическими увлечениями сыновей и даже радовался их научным успехам. Сергей Вавилов окончил физико-математический факультет Московского университета, мечтал о науке, но, получив диплом в 1914 году, сразу ушел на фронт, в сапёрный батальон.

Первопроходцы советской науки

После 1917 года многое в стране разрушалось, сходило на нет — под ударами смуты, безвластия и голода. Менялись и устои университетского образования. Но науку государство даже в самые критические месяцы Гражданской войны старалось поддерживать. Власть верила, что инициатива учёных станет важным фактором в преодолении разрухи. Так было и в голодном 1918 году, когда его учитель, академик Пётр Лазарев, пригласил Сергея Вавилова в свой Институт физики и биофизики. Одновременно молодой лектор начал преподавать и в высшем техническом училище (будущем Бауманском), и в родном университете, постепенно привыкая к новым порядкам. Во многом он и учёные его поколения были первопроходцами, приноравливаясь к новым порядкам и задачам.

Выше всего на свете и в те годы, и позже он ценил «тонкость физического мышления», которую видел в таких учёных как академик Леонид Мандельштам (1879 − 1944), занимавшийся прежде всего радиофизикой. Таких одержимых наукой исследователей Вавилов искал среди молодых аспирантов, и иногда находил.

К началу 1930‐х физика в СССР развивалась бурно, с опережением других наук. Сложился учёный мир, обособленный от низких истин жизни. А Сергей Иванович сказал в этой науке новое слово, основал научную школу физической оптики. То есть был звездой первой величины.

Хотя ещё известнее был его старший брат — всемирно известный генетик, президент Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук (ВАСХНИЛ). Но он оказался в самом пекле политизированной научной дискуссии о «вредительстве» учёных-генетиков. Это закончилось для старшего Вавилова несправедливым судом.

Брат врага народа

С тех пор