все равно. Помню я встала тогда, и спела песенку на немецком языке, поздравляя его с днем рождения. Андрей же тепло поблагодарил меня и всех моих подельников без тени обиды, и сказал, что лучшего подарка он в жизни не получал, ведь в него, дескать, было вложено столько чувств и труда, что грех было называть его плохим сюрпризом. Подняв брови вверх, я вздохнула, ведь только сейчас поняла, каких дров я наломала тогда и как нехорошо себя вела по отношению к нему.

Поднявшись на второй этаж, я тихонько постучала и через пару минут дверь мне открыла пожилая женщина с измазанными тестом руками и обсыпанным мукой переднике. Подле нее стояла девчушка лет семи и жевала пирожок с интересом разглядывая меня.

− Ой, я ошиблась, наверное, − испуганно проговорила я, окинув взглядом женщину и девочку. – Я ищу квартиру майора Чернова Андрея Владимировича, я была уверена, что он живет здесь.

− Живет здесь майор, − улыбнувшись проговорила женщина. – Андрей мой сын.

− Простите, я не знала, что он живет с вами, − все так же испытывая неловкость проговорила я.

− А вы кто будете? – спросила женщина.

− Я работаю с ним. Точнее он мой наставник сейчас, − проговорила я и добавила едва улыбнувшись, − можно его увидеть?

− Андрей приедет через пол часа не более, можете зайти и подождать его здесь, − ответила женщина, отходя в сторону и предлагая мне войти.

− Спасибо, − ответила я и зайдя в квартиру, в которой вкусно пахло свежеиспеченными пирожками скинула с ног свои туфли-лодочки и прошла за женщиной в гостиную.

− Подождите здесь, − кивнув мне на стоящий у стены диван сказала женщина, − а я сейчас закончу печь пирожки и чай вам сделаю, отужинаете с нами.

− Спасибо, с удовольствием, − проговорила я, усаживаясь на мягкое полотно дивана.

Женщина вышла из гостиной, оставив меня одну. Я огляделась и увидев на противоположной стене висящие фотографии встала и подошла к ним. Из-за до блеска отполированных стекол на меня смотрела красивая молодая девушка с курносым носиком, длинными толстыми косами и кокетливыми ямочками на щеках. Окинув взглядом другие фотографии, я увидела, что вся стена увешана изображениями этой красавицы. Сняв одну из них, я поднесла к свету, дабы поближе ее рассмотреть.

− Это моя мама, − в этот момент услышала я подле себя тоненький голосок и едва не выронила от испуга рамку.

− Твоя мама? – спросила я, посмотрев на девочку.

− Да. Красивая, правда? – задала вопрос девочка и провела своей маленькой ладошкой по стеклу.

− Очень, − улыбнулась я и повесила рамку обратно. – А твоя мама здесь тоже живет? – осторожно спросила я.

− Нет, моя мама погибла. На фронте. Она – герой, − с гордостью сказала девочка, откинув свою тяжелую косу с плеча.

Я напряженно посмотрела на девочку и мне стало неловко от того, что я не знала о жизни Андрея ничего. Оказывается, он был женат и у него росла маленькая дочурка. Издав прерывистый вздох, я села на диван и в этот момент в комнату вошла мать Андрея, неся перед собой небольшой пузатый самовар и ставя его на круглый стол, находящийся по центру просторной гостиной.

− Присаживайтесь, − мягко проговорила она и я подсела к столу.

Далее женщина принесла дымящиеся пирожки, от которых исходил запах корицы и яблок, поставила чашки и блюдца, и положила на вазу чудо, которое было очень тяжело достать в то время - горсть конфет.

− Угощайтесь. Это конфеты. Папа иногда приносит их мне. Я очень их люблю, − гостеприимно проговорила девочка, беря одну конфету с вазы и кладя ее подле моей чашки.

− Спасибо, − сказала я и отпила из чашки мятный чай. – Я не представилась вам, извините, − спохватившись воскликнула я. – Меня зовут Соколова Ольга.

Услышав мое имя, женщина удивленно посмотрела на меня и сказала с едва уловимой улыбкой:

− Уж не та ли Соколова, которая на день рождения Андрея со своими одногруппниками вывесила перед дверью в его квартиру шедевр?

− Она самая, − покраснев ответила я, понимая, что уж если и мать мужчины знает об этом эпизоде, то поступок был нехорошим, мягко говоря.

Женщина встала и молча куда-то вышла, через минуту вернувшись с большим свитком, развернув который и положив его передо мной на стол сказала со смехом:

− Он до сих пор хранит сие творение.

Я поглядела на стенгазету и ужасное чувство стыда накатило на меня. С полотна смотрели на меня чертики с лицами преподавателя, какие-то лешие и домовые, по середине красовалась нелицеприятная надпись на немецком языке и возглавляла эту всю чертовщину надпись: «Лучшему в мире МУЧИТЕЛЮ!»

Я провела рукой по пожелтевшему от времени ватману и сказала извиняющимся тоном:

− Это ужасно. Как мы могли такое сделать, ума не приложу.

− Он тогда пол часа хохотал, разглядывая эту картину, − на удивление тепло ответила женщина, потрепав меня по плечу, словно давая понять, что нисколько не сердится на меня. – Затем убрал ее в шкаф и вот, хранит.

− Надо было выбросить, − скривившись ответила я, косо смотря на то, что тогда мне казалось таким смешным. – Я ужасно вела себя, когда была его студенткой.

− На самом деле, я даже рада, что вы были для него такой встряской в те годы. Он тогда только разошелся с Жанночкой и пребывал в ужасном состоянии. А став работать в университете и столкнувшись с такой избалованной студенткой, какой вы тогда были, смог отвлечься и прийти в себя хоть немного, − тепло проговорила женщина.

− А, разве…? – спросила я, недоуменно указывая на играющую с куклой на диване девочку.

− О, нет, нет. Ирочка не его дочь. Она дочка Жанны, его бывшей невесты. Они встречались. Когда Жанночка заканчивала мединститут, решили пожениться. Да только не судьба. Как-то они пошли в гости к другу Андрея, который только вернулся из Германии. Он был там на стажировке, но назревали уже разногласия между нашими странами и Олегу пришлось покинуть страну. В общем Жанна и Олег влюбились друг в друга и через какое-то время она сказала Андрею, что уходит от него. Сын был сам не свой тогда. Он работал тогда в управлении военными делами. И когда все случилось, это