Чтобы ответить на этот вопрос, пришлось бы откатить назад. Невероятным оказалось то, что за пару дней я прилично собрала информации о событиях далекого и не очень далекого прошлого.

– Вы знаете, что в прошлом году на Хэллоуин пропал подросток? А за год до этого еще один?

– Да, я слышал об этом. – Генри сразу стал серьезным.

– Один из этих мальчиков – сын Мэри, подруги Джинни.

– Мне жаль, что это произошло с Мэри, но думаю, это никак не связано с Джинни.

Продолжать разговор без упоминания призрака Джинни Харди было совершенно невозможно, но я решила использовать относительно закрытую информацию.

– Дело в том, что родители этих парней после пропажи получали письма со стихами Джинни.

– В самом деле? – Генри выглядел озадаченным.

– Да, и отправляли эти письма еще до Хэллоуина. То есть ребята были выбраны неслучайно. Сын лучшей подруги Джинни пропадает, а она получает по почте стихи Джинни, вам это не кажется странным?

Генри на секунду задумался.

– На самом деле это не так и странно. Мы не знаем, кто похитил этих ребят. Возможно, кто-то неместный. Или кто-то молодой настолько, что и не знает, что Мэри дружила с сестрой. Да и где гарантия, что такие письма не получал еще кто-нибудь в Холмсли Вейл, но никому о них не рассказывал? Может, кто-то так глупо пошутил над половиной деревни и попал в родителей парней в том числе.

– И делал это два года подряд? Что-то многовато совпадений.

– Но это действительно совпадение, – со спокойной улыбкой сказал Генри. – Например, ни Роберт, ни Натали Джентли никогда не дружили с Джинни. Мы с ними ровесники, она просто была им неинтересна, как и они ей, думаю. Как вы тогда объясните исчезновение их сына?

Этого я объяснить не могла и просто пожала плечами. Встреча парней с призраком Джинни накануне исчезновения, конечно, добавляла баллов моей теории, но я чувствовала, что мы не настолько еще близки с Генри, чтобы так бесцеремонно ковырять зарубцевавшуюся рану и рассказывать, что его сестра стала местной городской легендой для Дня Всех Святых.

– Знаете, я вчера встречалась с отцом Мидом, – сменила я тему разговора.

– В самом деле?

– Да, послушалась вашего совета.

– Заходили в нашу церковь? – Он явно тоже, как и священник, гордился ею.

– Да, она восхитительна.

– Это так. Потрясающее место.

– Вы религиозны? – спросила я.

– Не особенно, – ответил он с виноватыми нотками в голосе. – Но мне очень нравится это здание. Кажется, такие места называют в интернете местами силы: мне там очень комфортно.

– Отец Мид очень удивился, что вы отправили меня к нему. – Я внимательно наблюдала за Генри. – Он сказал, что точно знает причину самоубийства Джинни, но не может рассказать из-за тайны исповеди. Но сообщил, что вы тоже ее знаете, потому что это стало известно и полиции, и семье.

Генри не поднимал на меня глаз, как нашкодивший школьник.

– Отец Мид… Да, конечно, он не мог сказать. Что ж… Но и не факт, что это стало причиной… Никто не знает, из-за чего в конце концов…

– Генри, что произошло? Что такого не мог сказать отец Мид?

Он поднял на меня печальные глаза, полные боли:

– Когда моя сестра покончила с собой, она была беременна.

Глава седьмая, в которой обстановка накаляется

Мне не хотелось возвращаться в «Кабана и хряка» слишком поздно: все еще боялась заблудиться в местных вечерних туманах. Поэтому мы договорились, что Генри подвезет меня на собрание жителей деревни, которое было запланировано на сегодняшний вечер. Собрание должно было пройти у водонапорной башни. Что планировали обсуждать, Генри не знал, и сам туда не планировал идти, но мне показалось очень интересным общее собрание накануне Хэллоуина.

Пока беременность Джинни была самым большим и неожиданным открытием для меня, и, конечно, оно вызвало только новые вопросы к Генри, на которые у него, к сожалению, ответов не находилось.

Ни он, ни родители не знали, что Джинни носила под сердцем ребенка. Судмедэксперт сказал, что срок был около двух месяцев. Несложные математические вычисления немедленно вернули меня к Хэллоуину, но Генри все еще отказывался связать самоубийство сестры, произошедшее двадцать лет назад, и пропажу посторонних для их семьи парней.

Самым главным вопросом стал вопрос – кто отец ребенка? Джинни с кем-то втайне встречалась? Или, может, это была не тайна? Генри об этом ничего не знал. «Но Мэри знала, – думала я, – все же ближайшая подруга, конечно, знала». Все дороги снова и снова вели меня к Мэри.

Генри упрямо не хотел верить, что Джинни покончила с собой из-за беременности. Он говорил, что семья могла бы урегулировать ситуацию любым выбранным ею способом, кроме того, на котором она в итоге остановилась.

«Несмотря на всю религиозность Джинни, она все же предпочла самоубийство, а не бесчестие ранней беременности», – такое у меня складывалось мнение. Беременность – период внезапных и противоречивых проявлений гормонов, а если ты еще и девочка-подросток с тонкой душевной организацией и творческой направленностью, умножай все это на порядок.

Порезанный ножом живот теперь приобрел логическое обоснование, и я корила себя за то, что беременность как повод не пришла мне в голову самой, пока меня не ткнули в этот факт носом. Генри было неловко и явно неприятно обсуждать этот вопрос, поэтому мы сошлись на том, что Мэри скорее найдет, что сказать мне на эту тему, если в целом захочет со мной разговаривать, конечно.

К площади, на которой я за день до того встретила отца Мида, подъехать слишком близко не удалось: повсюду бегали дети и ходили взрослые, игнорируя проезжую часть. Справедливости ради следует сказать, что других машин, кроме роскошного «бентли» Генри, здесь и не было, поэтому он немного сдал назад и пристроил авто у одного из домов. Дальше мы пошли пешком.

Местные, спешащие туда же, куда и мы, с любопытством посматривали на Генри и меня рядом с ним, некоторые открыто, а некоторые тайком, и перешептывались. В другое время меня бы это смутило, но то, что меня начали связывать с Генри посторонние люди, глубоко внутри радовало.

Мы встали на краю площади, ближе к башне, но так, что всех было хорошо видно нам, а нас – только особенно любопытным. Неподалеку стоял отец Мид, очевидно ведущий этого собрания.

Людей было огромное количество, я даже не могла всех хорошенько рассмотреть. Если раньше поиски преступника в безлюдном днем Холмсли Вейл казались мне простейшим делом, то теперь я понимала, что это скорее небольшой город, жители которого весь день заняты, а потому и не шатаются праздно по улицам в течение дня. Было довольно много детей, и я подумала, что действительно можно не знать тех, кто существенно младше тебя или старше.

Как будто услышав мои слова, на глаза