– Мне очень повезло с приходом, это правда. Уже столько лет я имею счастье наблюдать такую красоту. При этом о ней ведь многие не знают, у нас тут туристов не встретишь. Так что это только наше сокровище, достояние. Со временем, конечно, ко всему привыкаешь, и самое красивое место на земле становится просто местом, где ты каждый день должен бывать, где ты должен работать, утешать и радоваться вместе со своими прихожанами, с людьми, с которыми ты проживаешь все важные этапы жизни.

Мы присели на одну из лавочек в середине зала.

– Вы уже очень давно здесь служите, отец Мид?

– Очень, очень давно. Мы переехали сюда еще до рождения моего сына Джорджа. Я занял место отца Джонса, отошедшего в мир иной. Знаете, непросто молодому священнику завоевывать любовь и авторитет людей с уже устоявшимися порядками. Но меня приняли хорошо, и уже несколько десятилетий Холмсли Вейл – мой дом, а его жители – моя семья.

– Некоторые из них буквально стали вашей семьей, – заметила я.

– Да, это так, – снова с улыбкой вспомнил о своих родных отец Мид. – Вы о них хотели поговорить?

– Боюсь, что нет, – замялась я. Не представляла, как начать со священником разговор о суициде.

Видя мое затруднение, он предложил присесть.

– Вас что-то тяготит? – включил он профессиональный голос.

– Нет-нет-нет. – Я стала отмахиваться от него, как от дантиста, когда пришла с Джей Си в стоматологию за компанию, а врач предложил провериться и мне. – Нет, мне посоветовал поговорить с вами Генри Харди.

– Генри Харди? – Отец Мид удивленно поднял брови. – И о чем же вы хотите поговорить?

– О его сестре Джинни.

Отец Мид немного поерзал на лавочке:

– Очень неожиданно, уже много лет никто не говорил со мной о Джинни Харди. Могу я узнать, с чем связано ваше любопытство?

– Да, конечно, – кивнула я. – Я пишу книгу и хотела бы рассказать правдивую историю об этой девушке.

– Спустя столько лет… Кажется, мы уже давно не встречаем здесь журналистов из-за истории с Джинни. Это очень грустная история. – Отец Мид опустил голову. – Я действительно неплохо знал Джинни, она была верующей девочкой, доброй, отзывчивой, часто помогала мне в церкви, пела в нашем хоре. Прекрасное дитя. Знаете, до сих пор молодожены иногда используют ее стихи для венчальных клятв. Она была очень талантливой. Ее все любили. А потом это событие… Это сломало ее родителей. Да и для всех нас было шоком, конечно. Ужасное, ужасное происшествие.

– Знаете, все говорят примерно одно и то же: умная, одаренная девушка ни с того ни с сего покончила с собой. Вам это не кажется странным? Я имею в виду: никто не называет даже приблизительных причин суицида, разве это не вызывало вопросов тогда, много лет назад?

Взгляд отца Мида стал тяжелым и грустным. Он словно хотел сказать что-то, но не мог.

– Конечно, это вызывало вопросы. Но только никто никогда не услышит на них ответов, моя дорогая. Некоторые тайны должны такими и оставаться.

– Почему? Вы что-то знаете? – Я буквально физически почувствовала, что что-то новое и интересное для меня таилось в голове моего собеседника.

– Знаю, – спокойно сказал он. – Я точно знаю повод, по которому Джинни Харди покончила с собой. Но по понятным причинам вам не скажу.

В этой фразе не было агрессии, он просто констатировал факт.

– Могу я узнать почему? – стараясь не выдать своей досады, спросила я.

– Можете, – кивнул он. – Потому что тайна исповеди остается таковой и после смерти исповедовавшегося.

– Но раз Генри Харди посоветовал мне поговорить с вами, наверное, он ожидал, что вы откроете мне этот секрет?

– Довольно странно, – проговорил он, – что Генри послал вас ко мне. Я почти уверен, что он и сам знает ответ на этот вопрос. Зачем же он прислал вас ко мне?

Последний вопрос он задал, как бы стараясь понять мотивы Генри. Мне это тоже казалось теперь бессмысленным: проделать такой путь, чтобы услышать «знаю, но не скажу». Наверное, поэтому я решилась задать следующие, немного жестокие вопросы.

– То есть Джинни рассказала вам то, что ее тревожило, то, из-за чего она покончила с собой. Почему же вы не остановили ее?

– Я не знал, что она собирается совершить такой грех. Она об этом не говорила, да и в целом выражалась иносказательно. Все же она была девочкой творческой. Говорила много странных, много страшных вещей. Много фантазировала, я уверен. Но она точно не говорила, что планирует сотворить с собой такое! – горячо убеждал меня священник.

Отец Мид даже раскраснелся: видно было, что мысль о том, что он не смог предотвратить самоубийство Джинни, и так тяготила его эти годы.

– Тем не менее, дорогая мисс, – проговорил он бодрым тоном того человека, которого я встретила, – едва ли вы рассчитывали, что девочка-подросток была слишком откровенной в повседневных беседах со священником, который ей в отцы годился. Для этого у девушек есть подруги.

– У Джинни они тоже были? Думаю, непросто было дружить с такой богатой и популярной девочкой.

– Это действительно так, – согласился отец Мид. – К Джинни хорошо относились, но не скажу, что она была близка со многими людьми. Слишком ярких персон у нас все же стараются не подпускать слишком близко. Но и лучшая подруга у нее была, они учились в одном классе. Мэри Стайлз, так ее зовут. Они все время вместе ходили. Наверное, у каждого в детстве должен быть лучший друг.

– А где сейчас Мэри, вы не знаете?

Отец Мид улыбнулся:

– Здесь все знают все обо всех, дорогая мисс, особенно священники. Мэри так и живет здесь. Она вышла замуж, родила детей. Один из них год назад пропал без следа.

Разговор с отцом Мидом был коротким, но внес в мою голову сумятицу.

Значит, Мэри Хит, мать Микки и Дилан, была лучшей подругой Джинни Харди. В моей голове с трудом укладывалось, что эта изможденная и агрессивная женщина когда-то являлась доверенным лицом пятнадцатилетней красивой и талантливой Вирджинии. Но, видимо, это так – какой смысл отцу Миду было бы это выдумывать? И зачем на самом деле Генри отправил меня к нему? Не для того ли, чтобы я это узнала?

Мать Микки – подруга Джинни. Что мне это дает? Нет, в одиночку с этим было не разобраться. В любой непонятной ситуации следовало звонить Джей Си. Поэтому на повышенных скоростях я двинулась в «Кабана и хряка».

– Хорошо, что ты позвонила, – обрадовался Джей Си. – У меня из головы не идет эта твоя туманная во всех отношениях история.

– Тогда тебе точно понравятся новости, – затараторила я.

Истории Минни, которые были гораздо подробнее и живее короткой беседы со священником, не произвели на моего друга особого впечатления. Зато рассказ отца Мида о матери Дилан и Микки заставил его