совещательный орган, и его члены могли аргументированно высказывать мнение, отличающееся от мнения императора. Но при этом они не могли навязывать императору свое мнение и вынуждать его поступать так, как им хочется, что нередко делали члены Совещательного совета. Проще говоря, Большой совет облегчал императору управление государством, а Совещательный совет был чем-то вроде канги[88] на императорской шее.

В целом Юнчжэн унаследовал от отца сильное и богатое государство, в котором (за исключением редких всплесков недовольства) царило спокойствие. Император Канси сумел наладить расстроенные было отношения с ханьской знатью и ханскими учеными, а также отладил работу чиновного аппарата и оставил сыну полную денег казну, но…

Но, помимо этого, император Юнчжэн унаследовал затянувшуюся вторую войну с Джунгарским ханством, которая таила в себе великую опасность: затяжная война с монголами закончилась падением империи Сун, а ведь в самом начале монголы воспринимались не как угроза, а как досадное недоразумение, «заноза в пятке».

Была и другая угроза, посильнее джунгарской, только она проявилась не сразу. Дело в том, что многие «знаменные» маньчжуры, получившие в награду за службу земельные владения, совершенно не умели вести хозяйство и не собирались учиться этому «малодостойному», с точки зрения воинов, делу (одно из главных отличий маньчжурского менталитета от китайского состояло в том, что у маньчжуров военная служба стояла выше гражданских дел, а у китайцев – наоборот, к месту можно вспомнить хотя бы старинную пословицу: «Кто не может зарабатывать на жизнь кистью[89], вынужден браться за меч»).

Когда хозяйство приходило в упадок, маньчжуры продавали землю или же закладывали ее, надеясь прожить на жалованье и различные выплаты из императорской казны. Таким образом, земельные владения переходили в руки крупных феодалов, преимущественно китайцев, которые имели средства на покупку земель. Рано или поздно феодал «укрупнялся» настолько, что заводил собственную армию, собственный чиновный аппарат, подкупал на корню императорских чиновников и начинал править в своих владениях, словно независимый ван. Вдобавок к этому маньчжурские воины и офицеры, лишившиеся своих владений, начинали разлагаться, ведь ничто не развращает так сильно, как паразитический образ жизни. Император Юнчжэн попытался выправить положение посредством выкупа проданных или заложенных маньчжурами наделов, с последующей перепродажей их прежним владельцам на льготных условиях, но успеха эта затея не имела, поскольку «знаменные» не имели склонности к хозяйствованию на земле.

Но прежде чем углубляться в дела императора Юнчжэна, следует уделить внимание тому, как жил и чем занимался до восшествия на престол принц Иньчжэнь.

Низкий ранг прислужницы не позволял матери Юнчжэна заниматься воспитанием собственных детей, поэтому ребенка передали на воспитание благородной супруге Тун, которая была дочерью сановника Тун Говэя, дяди императора Канси по материнской линии. Приемная мать умерла, когда Юнчжэню (станем называть его так) было девять лет, но к тому времени его родная мать возвысилась до ранга благородной супруги и сын вернулся под ее опеку.

Император Канси заботился о том, чтобы наряду с классическим образованием его сыновья получали практические знания, которые могли бы пригодиться им в будущем. Каждый принц выполнял поручения отца, которые можно было считать своеобразной стажировкой. Юнчжэн сопровождал отца в инспекционных поездках, участвовал в сражениях, совершал ритуалы, присутствовал на совещаниях и участвовал в обсуждении политических вопросов, но никакой мало-мальски самостоятельной роли при этом не играл, оставаясь в тени отца. В 1689 году он получил титул бейлэ, а двумя годами позже – титул цзюньвана, который обычно был «потолком» для «рядового» ненаследного принца. Однако в 1709 году, вскоре после того, как Канси лишил своего второго сына Иньжэна права наследования престола, Юнчжэн был возвышен до циньвана. Сведения, почерпнутые из заслуживающих доверия источников, свидетельствуют о том, что между императором Канси и его четвертым сыном изначально были хорошие отношения, поскольку хитрый Юнчжэн старался поступать согласно ожиданиям отца. В частности, во время первой опалы Иньжэна он выступал за возвращение тому статуса наследника престола, потому что чувствовал, что отец склоняется к тому же. Это выгодно отличало его от первого принца Иньчжи, который правдами и неправдами старался погубить Иньжэна, надеясь таким образом открыть себе дорогу к престолу.

Непонятно, когда именно император Канси изменил свое отношение к Юнчжэну и насколько вообще оно было плохим (романисты явно перегибают палку, путая Юнчжэна с Иньжэном. Можно предположить, что со временем Канси стал опасаться энергичного и почтительного Юнчжэна, поскольку увидел в нем сильного соперника, это и послужило поводом для стойкой неприязни. Но при этом поведение Юнчжэна было безукоризненным настолько, что император Канси, отличавшийся крайне настороженным отношением к сыновьям, не мог выдвинуть против него никаких обвинений, поэтому до серьезных последствий дело не дошло. А на смертном одре, когда Канси полагалось опасаться одного лишь Яньло-вана[90], неприязнь была подавлена, и престол унаследовал сын, наиболее подходящий для правления империей.

Важным внешнеполитическим достижением императора Юнчжэна стало подписание в 1727 году Кяхтинского договора с Российской империей. Договор зафиксировал границу между двумя империями, способствовал развитию торговых отношений и служил гарантией того, что Россия не станет поддерживать джунгар в борьбе против империи Цин. С джунгарами Юнчжэн воевал все время своего пребывания на престоле, что одни историки ставят ему в вину, а другие – в заслугу. Да, с одной стороны, Юнчжэн так и не смог сокрушить Джунгарское ханство, с другой – в его правление джунгары не смогли добиться каких-либо выраженных успехов, а также им не удалось заручиться поддержкой российского императора Петра I, что тоже можно отнести к заслугам Юнчжэна, строившего правильные отношения с Россией. А еще Юнчжэн крепко держал в руках беспокойных монгольских князей, не позволяя им объединиться с родичами-джунгарами. В результате джунгарам пришлось рассчитывать только на собственные силы, а в этой «войне на истощение» перевес был на стороне империи Цин, обладавшей несопоставимо бо́льшими ресурсами.

Свое кредо император Юнчжэн выразил следующими словами: «Если проблема проста и выглядит незначительной, не следует пренебрегать ею, потому что это все же проблема. Если проблема сложна, то от нее тем более не следует отмахиваться, потому что, рано или поздно, она напомнит о себе. Все, чего желает правитель, так это иметь хорошее управление и возможность предотвращать мятежи. Когда подданные видят справедливое отношение со стороны чиновников, которые преданы императору и искренне стараются на благо государства, когда правители поддерживают свой народ и бывают добродетельными, то подданные не ожидают от правительства зла и не поднимают мятежей».

Как и во времена Канси, главной язвой государственного аппарата продолжала оставаться коррупция, но с помощью Большого совета, обеспечившего императору тотальный и неусыпный контроль за состоянием дел в государстве, уровень