В-четвертых, суд часто вершился неправедно и рассмотрение дел чрезмерно затягивалось.

В-пятых, вышестоящие своим примером не наставляли, а развращали нижестоящих.

Шестой недостаток касался военных, которые убивали, не задумываясь, и грабили, не стесняясь. Недаром же в народе говорили, что лучше встретиться с дюжиной разбойников, чем с одним солдатом.

Император потребовал от сановников разработать план исправления упомянутых недостатков. В десятидневный срок план был разработан и представлен императору, который его одобрил…

«Что за наивность! – могут воскликнуть сейчас некоторые читатели. – Ну и как?! Получилось ли искоренить коррупцию и кумовство?!». Искоренить не получилось, но скептикам можно привести в пример известную притчу о двух женщинах, одна из которых содержала свой дом в чистоте, а другая не уделяла уборке должного внимания – зачем напрягаться? Ведь не успеешь вытереть пыль, как с улицы нанесет новую. Да, нанесет, но неотвратимость появления пыли не является основанием для прекращения уборки. То же самое и с недостатками правления – там, где с ними борются, они представлены в гораздо меньшей степени, нежели там, где царит попустительство. Но самым важным в истории с землетрясением является изящное (иначе и не скажешь) переключение внимания общественности с императора на чиновников – получилось так, будто землетрясение могло быть вызвано чиновным произволом, а не действиями самого императора, который даже в столь ответственный момент нашел время для того, чтобы приструнить своих зарвавшихся слуг.

Канси отменил закон, дававший маньчжурам право на отчуждение имущества китайцев, что положило конец практике произвольных захватов земельных участков и домов.

Восстановление сельского хозяйства и вообще преодоление разрухи требовало больших затрат, что привело к постепенной отмене былых налоговых послаблений и введению дополнительных налогов, например – натурального зернового налога для снабжения маньчжурской армии. Но, к чести Канси, нужно отметить, что он применял повышение налогов продуманно и давал послабления беднякам, вплоть до того, что безземельные крестьяне полностью освобождались от подушного налога (а поземельный они не платили по умолчанию). В 1712 году, когда экономика уже довольно крепко стояла на ногах, было объявлено, что новые налоги отныне вводиться не будут, а те, что есть, не будут повышаться. Заявления подобного рода всегда встречались с большим энтузиазмом – практичным китайцам очень важно было знать, что будущее не сулит им новых неприятностей.

Есть один индикатор, точно отражающий качество правления – это состояние государственной казны. «Дурак никогда не будет богатым, а умному никогда не придется просить подаяния», – говорят китайцы. В целом эта пословица справедлива, несмотря на то что некоторым мудрецам приходилось питаться крысиными потрохами[75]. То же самое можно сказать о правителях – мудрый правитель оставит после себя полную казну, а глупый – пустую. В 1669 году, когда Канси освободился от влияния четырех регентов, в императорской казне было около пятнадцати миллионов лянов серебра, а в 1721 году – более тридцати двух миллионов. Делайте выводы!

Крайне полезным новшеством, появившимся при Канси, стали доклады «цзоу чжэ», посвященные наиважнейшим вопросам правления. Правом составления таких докладов обладал узкий круг высших сановников. В отличие от остальных документов, подаваемых на имя императора, доклады «цзоу чжэ» попадали к нему, минуя канцелярию, и рассматривались в первую очередь. Таким образом, важные вопросы могли решаться оперативно.

Главными научными достижениями правления Канси стали составление словаря китайских иероглифов, известного как «словарь Канси», и Полного собрания поэзии эпохи Тан, а также начало составления Полного собрания классики Древнего Китая, которое было завершено уже при следующем императоре Юнчжэне. Словарь и сборники составлялись по прямому повелению императора. «Каждый раз, когда мне доводится читать комментарии к классическим произведениям, я встречаю иероглифы, значения и произношение которых мне неясны, – писал император в предисловии к словарю иероглифов. – Каждый человек воспринимает написанное, исходя из собственной образованности и личного мнения, и вряд ли кто-то способен понять написанное без пробелов. Поэтому я приказал ученым, состоящим на императорской службе чиновникам собрать и пересмотреть все старые тексты, чтобы упорядочить понимание иероглифов и сделать его достоянием всего общества».

Справедливости ради нужно отметить, что со словарем император Канси допустил ошибку, потребовав от составителей завершить этот поистине титанический труд за пятилетний срок. Приходилось спешить, а спешка неизбежно приводит к ошибкам. Сейчас можно безбоязненно выискивать недочеты в «Словаре Канси», а в былые времена за высказанную критику можно было поплатиться жизнью. Примером может служить судьба известного ученого Ван Сихоу, написавшего дополнение к «Словарю Канси». Замечания, высказанные Ваном в предисловии к своему труду, были сочтены непочтительными, к тому же он осмелился написать имя императора без должного пропуска штрихов[76]. За это Вана в 1777 году бросили в темницу и приговорили к «истреблению девяти поколений», при котором казни предавался не только сам преступник, но и девять поколений его родственников, иначе говоря – весь род (иногда женщинам и малым детям могли сделать послабление – не казнили их, а обращали в рабство). Однако император Цяньлун проявил милость – сохранил жизнь всем родственникам Вана, а ему самому заменил мучительную казнь линчи на обезглавливание, тоже не самую лучшую из казней[77].

Некоторые историки склонны видеть в составлении «Словаря» и «Собраний» одно лишь заигрывание с ханьской ученой элитой, которую при Шуньчжи оттолкнули, а при Канси начали приближать снова. Но не стоит так сильно упрощать мотивы, владевшие императором. Заигрывать с китайцами можно было и проще – посредством раздачи титулов, должностей и наград, но Канси, как человека образованного и мудрого, заботило сохранение культурного наследия былых времен. Отныне цинская династия окончательно делает ставку на ханьскую культуру и сближение маньчжуров с ханьцами, правда, при этом китайцам запрещалось переселяться в малонаселенные земли Маньчжоу – императоры старались сберечь колыбель своей нации в первозданном виде.

При всем своем расположении к китайцам император Канси продолжал оставаться маньчжуром и главой дома Айсингьоро. К управлению он китайцев привлекал, но притом старался ограничить их представленность в высших эшелонах власти. Для этого в 1700 году были введены строгие квоты на получение высшей ученой степени «цзиньши»[78]. Если прежде эту степень, присуждаемую раз в три года, получало не более трехсот человек, то отныне их число уменьшилось втрое.

Помимо древнего наследия, Канси активно интересовался западными достижениями. Он благоволил миссионерам-иезуитам и принимал на службу иностранцев и даже выучился играть на клавесине. В 1692 году император издал Эдикт о терпимости, который легализовал распространение католицизма на территории империи и даровал защиту католическим храмам и миссиям. Хороший почин, способствовавший сближению Востока и Запада, был испорчен по вине упрямых доминиканцев и папы Климента XI, который, мягко говоря, не блистал умом, но старался компенсировать этот недостаток избытком религиозного рвения. Переходя в