наложницы, иначе говоря, отобрал у нее титул официальной императорской супруги. Принято считать, что причиной разжалования стал скверный характер императрицы, изводившей Сына Неба своей ревностью и мелочными придирками, а также ее неуемная страсть к роскоши, с которой скромный по натуре Шуньчжи не мог примириться. К слову будь сказано, отношения императора с матерью оставляли желать лучшего, поскольку вдовствующая императрица поддерживала Доргоня (впрочем, иначе она и не могла поступать – велик был риск отправиться к Желтым источникам). Для императорских наложниц в Запретном городе имелся особый дворец, называемый Дворцом вечного долголетия. Изначально он носил имя Дворца вечного наслаждения, затем был переименовал во Дворец воплощения нравственности, но самым точным было бы название Дворец несбывшихся надежд, поскольку здесь содержались наложницы, попавшие в опалу.

В 1654 году вдовствующая императрица Сяочжуан женила сына на другой своей родственнице – внучатой племяннице Алатан Цицзыгэ, которая попала в императорский гарем в качестве наложницы, но уже спустя месяц была повышена до императорской супруги. Но сердце императора принадлежало некоей Донго, происходившей из знатного маньчжурского рода. Пробыв в гареме около полугода, Донго возвысилась до статуса Благородной супруги императора и могла бы стать императрицей, если бы окружение Шуньчжи не воспротивилось против «свержения» Алатан Цицзыгэ. Любовь императора и его Благородной супруги нельзя назвать счастливой – их сын умер в младенческом возрасте в феврале 1658 года, а в сентябре 1660 года к Желтым источникам отправилась Донго. Скорбь Шуньчжи была настолько велика, что приближенные опасались самоубийства императора, но обошлось без таких крайностей. Донго посмертно получила титул императрицы Сяосэнь. В посвященной ей хронике Донго описана как «почтительная и уважительная по натуре, знающая, скромная и послушная воле высших, добрая и любящая по отношению к низшим, и не кичившаяся своим благородным происхождением и высоким положением». Идя рядом с вдовствующей императрицей Сяочжуан, Донго «из почтительности делала мелкие шажки, словно служанка»… Собственно, все добродетельные супруги императоров описываются китайскими историками в подобном ключе, по единому канону, так что по хронике вряд ли можно представить, какой на самом деле была любимая жена императора Шуньчжи.

К сожалению, мы не знаем личного имени китаянки, оставшейся в истории как императрица Сяоканчжан. Точнее – не китаянки, а ассимилированной чжурчжэнки, происходившей из знатной военной семьи, относившейся к китайскому Синему знамени. Став в 1653 году императорской наложницей, в мае следующего года она родила императору третьего по счету сына Сюанье, которому было суждено стать преемником отца. При жизни мужа она так и оставалась наложницей, а титул императрицы ей посмертно присвоил сын. Есть мнение, что Шуньчжи избрал в преемники шестилетнего Сюанье, поскольку тот уже переболел оспой. Сам Шуньчжи болел недолго – 2 февраля 1661 года у него появились первые симптомы, 4 февраля он назначил преемника и на следующий день скончался.

Согласно воле Шуньчжи, до совершеннолетия его преемник должен был находиться под опекой регентского совета из четырех знатных маньчжуров – Сонином из рода Хешери, Суксахой из рода Нара, Эбилуном из рода Ниохуру и Обоем из рода Гвалгия. Четыре регента – лучше, чем два, потому что меньше риск того, что один сможет прибрать всю власть к своим рукам, но недаром же говорится, что «для Чжугэ Ляна нет невозможного». Новым Чжугэ Ляном, точнее – новым Доргонем, стал князь Обой, но о его возвышении будет рассказано в следующей главе.

Многие историки склонны считать, что завещание Шуньчжи было подделано его матерью и четырьмя сановниками, которые стали регентами. К такому выводу подталкивает содержание завещания, в котором император раскаивается в том, что приближал к себе китайцев, пренебрегая при этом маньчжурами, и оказывал недостаточное уважение матери. Но, так или иначе, Сюанье взошел на престол, а четыре регента стали поддерживать над ним Небо. Для правления Сюанье был избран многообещающий девиз Канси («Процветающее и лучезарное»), который оказался пророческим, ведь именно при Канси наступил Золотой век империи Цин.

Давая оценку правлению императора Шуньчжи, нужно принимать во внимание, что умер он очень рано, не успев проявить себя. Да, разумеется, он был подвержен стороннему влиянию, но в зрелом возрасте многие правители излечивались от этой «болезни» и брали бразды правления в свои руки, как это случилось, например, с сыном и преемником Шуньчжи императором Канси. Шуньчжи был образованным человеком, он много читал, интересовался науками и искусствами, а такие люди обычно быстро учатся новому, короче говоря, задатки у него были хорошие, так что можно выставить шестьдесят пять баллов по стобалльной шкале.

Детей у императора Шуньчжи было четырнадцать, но только четверо сыновей и одна дочь дожили до совершеннолетия. По поводу количества жен императора есть разногласия. В официальной генеалогии дома Айсингьоро указаны девятнадцать жен Шуньчжи, но записи другого характера свидетельствуют о том, что жен было не меньше тридцати двух. «Много здоровья – много жен», говорят монголы. Как видно, со здоровьем у Шуньчжи все было в порядке… До тех пор, пока он не заразился оспой.

Глава 5. Канси, император Цинского золотого века

Главным регентом вдовствующая императрица Сяочжуан назначила шестидесятилетнего Сонина, который был главой Ведомства Императорского двора, упраздненного после учреждения Тринадцати ямэней. После того как ямэни были упразднены согласно завещанию Шуньчжи, который раскаивался в том, что отдавал предпочтение ханьцам перед маньчжурами, Ведомство Императорского двора было восстановлено, и Сонин снова стал им руководить. На втором месте после Сонина стоял Суксаха, который в свое время был близок к Доргоню, но сразу после его смерти начал доказывать своею преданность императору Шуньчжи и преуспел в этом настолько, что стал одним из наиболее доверенных лиц императора. Сонин относился к Желтому знамени, Суксаха – к Белому, а Эбилун и Обой – к Желтому с каймой. Иначе говоря, в регентском совете трое «желтознаменных» противостояли одному «белознаменному», а цвет знамени был своего рода кастой, имевшей большое значение для выстраивания отношений между представителями маньчжурской знати. Благодаря мудрому поведению Сонина до поры до времени это «противоречие» не отражалось на делах регентов, но после того, как Сонин практически отошел от дел по причине ухудшившегося состояния здоровья, главенствующее положение занял Обой, подчинивший себе слабовольного Эбилуна и с его помощью пытавшийся оттеснить от дел правления Суксаху. В 1667 году, понимая, что жить ему осталось недолго, Сонин убедил четырнадцатилетнего императора Канси вступить в правление государством для того, чтобы нейтрализовать Обоя, который вершил все важные дела по своему усмотрению и сильно злоупотреблял властью ради собственного блага. Сонин скончался в июле 1667 года, а 25 августа состоялась церемония вступления во власть императора Канси.

Юный император начал с того, что понизил Суксаху, Эбилуна и Обоя из