Не знаю почему, но я спрятала тетрадь в пакет, чтобы взять ее с собой. Бутылку же запихнула поглубже и задвинула пустой коробкой из-под обуви, на которой было написано «Скороход».

Вроде бы тетя Нюся говорила, что была раньше такая обувная фабрика, но обувь ее производства носить было невозможно. Зачем тогда ее выпускали?

Мы вышли из здания и побежали к трансформаторной будке. Там Сашка быстро провела меня через подвал, потом подземными коридорами, отвела стенку в сторону, и, когда мы уже думали, что скоро выйдем, впереди послышались голоса.

– Это Дашка с Генкой! Ой, если они нас тут встретят… – И Саша шустро метнулась в сторону, ползком пролезла в небольшое помещение и затихла.

Мы присели на какие-то мешки, сваленные на полу. Саша дрожала мелкой дрожью, и зубы у нее так стучали, что я сжала ей челюсть.

Голоса ее сестры и Генки слышны были удивительно явственно, очевидно, в подземелье звуки разносятся далеко. Судя по всему, они ругались.

– Сто раз тебе говорила, чтобы ты не брал ничего такого, по чему тебя найти можно! – орала Дашка.

Голос у нее был такой визгливый, что я в который раз поразилась, до чего же надо дойти, чтобы подсадить в машину такую швабру. Ну, Андрюша, ну хорош!

Но теперь меня все это не должно волновать.

Правда, Сашка говорила, что сестра у нее красивая, но это ей так кажется.

– Надо больно тебя слушать, – отлаивался Генка, – умная больно. Если бы тебя слушал, то…

– То что? Что?

– Отвали!

– Ага, сказать нечего? Когда это я тебе плохое советовала? Это я тебя с Кудимычем свела, у которого мастерская, это папки моего знакомый, он его сто лет знает, так хоть Гоше тебя не сдаст.

– Черт, не поминай его к ночи! – Судя по голосу, Генка этого неизвестного Гошу сильно боялся.

– Вот узнает он, что мы творим, мало не покажется, в первом же овраге нас закопает! И если ты думаешь, что тебя пощадит, то это вряд ли… Мужики-то, у которых машины угоняют, тебя запомнили!

– Сволочь какая! – прошептала мне Саша, от злости она и дрожать перестала.

Очевидно, ее сестра подумала то же самое, потому что у нее даже голос изменился.

– А ты не радуйся раньше времени. Потому что тебя по тем часам быстро найдут. Небось хватятся часов наследнички этого Кулакова, полиция теперь там шастает, у бабы этой, которую за убийство арестовали, часов точно нету, куда делись? А они денег больших стоят. Так что так просто это дело на тормозах не спустят. И продать их ты никак не сможешь, они же номерные, да еще с гравировкой. Куда их понесешь, в скупку? Да тебя прямо на входе возьмут!

– Умная больно… – огрызнулся Генка.

– И как тебя угораздило часы эти прихватить?

– Как-как… когда они прямо под ноги мне свалились. Ты же знаешь, Анька нас вызвала мусор вывезти. Ну, чтобы денег сэкономить, фирму она не вызывает, на то мы с Толиком есть. А она потом разницу себе берет. Ну, пошли мы в сарай, а часы прямо на дорожку из окна, что ли, выпали, ну, я и взял.

– Вот прямо так и взял? А если бы хозяин тебя из окна увидел?

– Ну не увидел же…

– И когда это было?

– Когда-когда… утром рано, как раз когда баба эта уезжала…

– Как – уезжала? Ее же арестовали, она там всю ночь пробыла…

– Ну не знаю, как раз ворота открыты были, и машина ее выезжала… Анька еще сказала, чтобы мы не шумели сильно – мол, хозяин всю ночь работал, теперь спит.

– Она дома, что ли, была?

– А кто, по-твоему, нам ворота открыл?

– Странно…

Я, со своей стороны, услышав такое, тоже подумала, что все странно. Стало быть, этот Генка видел, как Валентина Павловна уезжала. И экономка в доме была.

Я тоже знаю, что она уезжала, тут наши показания совпадают. Но это ничего не значит, никто нам не поверит, даже если бы Генка пошел в полицию. Чего он никогда не сделает. Да и я тоже.

– Слушай, мне дела нету, что там и как! – заговорил Генка. – Мы с Толиком договорились, что молчать будем, что на том участке были. Потому как получается, что подставила нас Анька. Вдруг кто-то из соседей нашу машину видел? И ты чтоб рта не раскрывала!

– Да надо мне больно про твои дела трепаться! – закричала Дашка. – У меня своих забот хватает, вон Сашка пропала куда-то, с утра ее никто не видел! А сейчас уж второй час ночи!

– Ну, загуляла, с мужиком зависла… – Генка противно, визгливо засмеялся.

– С каким еще мужиком? Ей пятнадцать лет всего! И чтоб не смел к ней подкатываться, понял? А то узнаю и такое тебе устрою!

– Да нужна мне была эта малолетка!

– Скотина, – прошептала Саша мне на ухо, – говорил, что Дашку бросит, если я с ним…

– Да пошли ты этого козла подальше! – не выдержала я.

– Уже, – отмахнулась она.

Голоса постепенно удалялись. Эти двое пошли дальше.

Да, представляю, что скажет Генка, когда увидит, что те часы пропали…

– Вот что, – я повернулась к Саше, – пойдем отсюда, пока они не вернулись. И знаешь, лучше тебе помалкивать обо всем том, что ты тут видела. То есть лучше вообще никому не говорить, что ты на территории была.

– А что я дома скажу, где я пропадала?

– Скажи, что на тебя те две заразы напали, сумку отняли, ты испугалась, что от сестры за нее попадет, и пряталась где-нибудь, а потом заснула.

Мы долго шли подземными переходами, потом вышли из блиндажа уже за территорией. Тут тоже была ночь, на светло-сером небе стояли облака, луны не было.

– Часы пошли! – сказала Саша.

– Мои тоже. На твоих сколько?

– Два часа восемь минут… как же так…

Надо отдать девчонке должное, она была смелой и не была тупой. И, выйдя с территории, вполне пришла в себя. Не стала охать и ахать, трястись, плакать и звать маму. Привыкла уже к странностям, что творятся в этом месте, хотя сегодня был явно перебор. Но все равно держалась Сашка хорошо.

– Спешат твои часы, – усмехнулась я, – два часа три минуты…

Она повернулась и посмотрела на меня очень внимательно. Я ответила ей твердым взглядом. И она поняла, что вопросы ее будут бесполезны, что я все равно ничего не скажу. Потому что сама не очень-то понимаю, в чем