часто употребляемым названием общества, связанным с его эмблемой, через несколько лет стало словосочетание: «Синий Крест». Елизавета Маврикиевна возглавляла Совет детских приютов, была попечительницей многих благотворительных обществ. Уникальность этого объединения в том, что с первого дня существования в него принимались представители различных социальных групп, национальностей и вероисповеданий. Первоначально в общество входило несколько десятков человек, капитал его составлял 1300 рублей. А к 1917 году «Синий Крест» стал одним из крупнейших благотворительных обществ Петрограда, насчитывавшим более тысячи членов и широко известным за пределами столицы. Под призрением Общества ежегодно находилось более двух тысяч детей, а разовая помощь (выдача обедов, оказание медицинской помощи в амбулатории) оказывалась в объемах, превышавших 150 тысяч учетных единиц. Ему принадлежало 11 яслей, 20 приютов, амбулатория, 2 усадьбы – сельскохозяйственная школа «Затишье»[249] на ст. Плюсса и Райволовский приют в Финляндии (современное Рощино), школа садоводства. Система благотворительной помощи трансформировалась за 35 лет существования Общества, но основными ее составляющими оставались забота о заболевших и призрение хронически больных детей-инвалидов.

С началом мировой войны в Мраморном дворце Константин Константинович создал на свои средства лазарет для раненых и больных воинов. При академии наук по его инициативе был организован комитет помощи на нужды войны. Великий Князь послал на фронт передвижной госпиталь на 50 коек. Сестрой милосердия при нем уехала невестка Елена Петровна, жена старшего сына-фронтовика Иоанна, только что отнявшая от груди первенца. Крошечный Всеволод остался на попечении бабушки и деда (Кузьмина Л.И., 1995). О работе госпиталя в своем дневнике подробно рассказал В.А. Оппель (2001). Именно в этом лазарете была апробирована предложенная знаменитым хирургом система сортировки раненых на потоки, требовавшие различного объема и места оказания медицинской помощи. О встречах с Константином Константиновичем Оппель неоднократно упоминает в дневнике.

Не только о живых думал и заботился Его Высочество. Дочь Великого Князя Вера, давая интервью газете «Аргументы и факты» (01.01.1998), рассказала историю создания песни, знаменитой на всю Россию в годы Первой мировой войны, – «Умер бедняга! В больнице военной»: «В молодости отец командовал ротой Его Величества Измайловского полка. Он обратил внимание на то, как бессердечно обходились с телами умерших солдат. Довезут мертвеца до ближайшего поворота, а дальше гроб отправляется без официального сопровождения – дескать, “хорони себя сам”. Отец был взбудоражен, возмущен и в эмоциональном порыве написал эту балладу. А затем, как должностное лицо, принял меры для пересмотра Положения о солдатских похоронах. Эту песню многие считали народной, не зная автора слов». Думаю, и в этом проявились мощные православные, гуманистические черты личности Великого Князя. Вспомним: «Бог же не есть Бог мертвых, но живых, ибо у Него все живы» (Лк. 29, 38).

* * *

Вернемся, однако, к главному герою этой главы, к удивительной истории его жизни, в том числе и к истории болезни. Также как дед, отец и двоюродный брат, Александр III, Константин Константинович был воплощенным «трудоголиком». Г.К. Романов (2001) вспоминал: «По вечерам отец с сигарой во рту вновь садился за письменный стол. В его маленьком, уютном кабинете всегда так хорошо пахло сигарами… В семейном кругу он не любил говорить о своих делах, а тем более – тревогах. Когда у него бывали неприятности, он переживал их молча, “носил их в своем сердце”, – потому оно и не выдержало долго. Такой я видел жизнь отца в течение длинного ряда лет, но – надо сказать прямо – жизнь его выходила далеко за пределы семьи, основное в его жизни было вне ее. Он принадлежал России».

Значительную часть времени в последнее десятилетие своей жизни Константин Константинович проводил в Павловске. Он любил сельскую тишину этого уголка русской природы, постоянно занимался благоустройством дворца – одного из древних фамильных домов Романовых. В Дневнике К.Р. читаем: «Мой большой кабинет становится все лучше и лучше. Если войти в него из сада, на стене направо, по обе стороны двери в кабинет жены, висят, занимая все пространство между пилястрами, правее этой двери портрет Павла I работы Аргунова, а левее – Екатерины II неизвестного, но хорошего художника, оба во весь рост, в натуральную величину. Напротив двери такая же большая, скрытая зеркалом дверь в кабинет Папа, правее ее висит портрет Александра I кисти Степ[ана] Щукина, 1809… В углу между портретом Александра I и камином я поставил большие часы с бронзой, Сатурном под циферблатом и Орфеем на верхушке» (14 ноября 1905 год). «В парадных комнатах почти все восстановлено согласно описанию 1795 г. и описи 1849-го. Кое-кто остается невыясненным, но, быть может, постепенно найдется» (6 июня 1907 год).

Болезненность в пояснице, упоминания о которой встречаются в переписке и дневниковых записях, начиная с 1905 года, получила объективное объяснение летом 1908 года. Очередное нездоровье и постельный режим в августе сопровождались установлением «фамильного» диагноза Романовых – мочекаменной болезни. Начиная с этого времени указания о наличии «песка в почках»[250] и изменениях в анализах мочи иногда мелькают в записях Великого Князя. С этим же диагнозом связана поездка для лечения на водах в Вильдунген, знаменитый в те годы прусский курорт. С того времени в дневнике, переписке и документах появляются фамилии двух врачей, координировавших лечение членов семьи Константиновичей: взрослых – лейб-хирург, тайный советник Д.А. Муринов, детей – педиатр Д.А. Соколов (Романов Г.К., 2001). Оказание медицинской помощи осуществляли также фельдшер М.Я. Казанцев и акушерка М.Ф. Ганицкая (список служащих Двора Великого Князя на 1915 год). Щедрость Великого Князя проявлялась и в суммах гонораров медицинским работникам. Так, Д. Муринову за лечение Константина Константиновича в период с 23 февраля по 20 марта 1906 года выплачено 375 руб., лекарскому помощнику Н. Киселеву за тот же период – 225 руб. Стоматолог Н. Федоров за два визита в мае 1906 года получил 100 руб. (при этом четырем членам семьи Его Высочества установлено 13 пломб) – РГИА. Ф. 538, оп. 1, д. 79.

Великий Князь не щадил себя. Ответственная и многосложная должность Генерал-инспектора военно-учебных заведений России требовала постоянных разъездов по стране. А ему нужны были строгая диета, постоянный врачебный контроль, прием лекарств по часам, щадящий режим. С конца 1911 года начало сдавать сердце – появились боли и одышка при нагрузке. Краткая запись в дневнике от 22 января 1912 года: «Минутами мне казалось, что приходит конец». Что стоит за этими скупыми записями? Попробуем ретроспективно проанализировать происшедшее с Константином Константиновичем, тем более, что об этом сохранились объективные медицинские данные. Архивное дело «Переписка по болезни Великого Князя Константина Константиновича» (РГИА. Ф. 538, оп. 1, д. 168) открывается телеграммой № 522 из