— Возможно, печать молчания спадёт со временем? Попробуешь завтра, — сказал Вэйд.

— Да, обязательно попробую, — вздохнула Карина.

— Как думаешь, почему мир продолжает меняться? — спросил Вэйд. — Не из-за нас ли? Может, книги пропали, потому что мы обнаружили этот изъян? Может, система как-то автоматически регулируется? Или же за этим кто-то стоит, и то, что книги пропали в тот самый момент — лишь совпадение?

— А вдруг виной тому — сок Дерева Желаний? — испугалась Карина. — Вдруг он уничтожает мой дом изнутри? Сначала исчезли книги, а потом и стены растают, как карамелька? И мы вместе с ними! Какой ужас! Мы сами привлекли беду!

— Успокойся и перестань говорить ерунду, — остановил её Вэйд. — Из твоих уст даже такой бред кажется правдоподобным.

— Извини, — сбавила обороты Карина. — Просто голова уже идёт кругом. Чем больше думаю, тем меньше понимаю, что вообще происходит.

— Я тоже, — признался Вэйд.

Карина снова взглянула на луну. Внезапно по небу разлилась светящаяся розовая струйка. Она пробежала между облаками, нарисовав гигантский цветок с двадцатью лепестками. Зазвенели колокольчики, нежно, но затем всё увереннее и увереннее.

— Сегодня же вторник! День гала-концерта. Посмотрим? — спросила Карина.

— Ты о чем? — удивился Вэйд.

— Не видишь что ли? Уже началось!

Вэйд уставился на небо:

— Ничего не вижу. Луна, серые облака, несколько звездочек сбоку.

— Как же тебе показать? Ты обязательно должен увидеть! — воскликнула Карина. — Каждый вторник художники и музыканты со всего мира устраивают грандиозный концерт, который показывается на небе.

— Но почему ты видишь? Я же сокрыл тебя приватностью.

— Хоть я и не в потоке, но до сих пор являюсь частью своего мира. Самый примитивный уровень восприятия остался, — сказала Карина. — Но что же делать? Как показать эту красоту тебе?

Вэйд напряженно смотрел на небо. Концерт уже начался, а он ничегошеньки не видит. Какое безобразие! Это просто расточительство! Карина всем сердцем хотела разделить кусочек своего мира с Вэйдом.

Что же делать? Как снять завесу с его глаз? Возможно, так же, как он делился с ней приватностью? С помощью прикосновения?

Карина пододвинулась к краю кровати и взяла Вэйда за руку:

— Закрой глаза и постарайся через меня ощутить информацию, витающую в воздухе. Весь мир пропитан ею.

Вэйд послушно сомкнул веки, сделал глубокий вдох и выдох:

— Я… слышу слабый шум. Нет, погоди, это звон. Колокольчики. Верно?

— Сработало! — обрадовалась Карина.

Вэйд открыл карие глаза и в них отразился розовый неон лепестков.

— Я вижу! — воскликнул Вэйд. — Я вижу!

— Наслаждайся, — довольно улыбнулась Карина. — Рисунки буду сменять друг друга под изумительный аккомпанемент.

Розовый цветок вспыхнул и рассыпался сотнями золотистых звездочек, которые закружились вихрем, создавая сказочную спираль. Спираль вертелась всё быстрее и быстрее. Её цвет изменился с золотистого до огненно-красного.

Спираль снова развернулась в цепочку и сплела гигантского красавца-дракона с крыльями от запада до востока.

Звон колокольчиков утих и послышался ритмичный бой ударных инструментов. Они задавали такой восхитительный ритм, что Карина с Вэйдом непроизвольно задергали ножками в такт. К ударным присоединились гитарные риффы, а затем мелодии флейт и скрипок. Каждый инструмент рассказывал свою историю, но удивительно гармонировал с остальными. Словно тысячи музыкальных нитей связались воедино в неповторимое кружево.

Дракон взмахнул крыльями и распался на отдельные чешуйки. Чешуйки увеличивались, превращаясь в целые полотна, на каждом из которых начали плавно вырисовываться разноцветные картины! Пейзажи, портреты, узоры… Глаза разбегались от великолепия этой мозаики.

Чешуйки закружились в причудливом танце, складывая из кусочков коллажи. То лицо прекрасной девушки, то бабочка, то водопад…

— Кто всё это рисует? — с восторгом спросил Вэйд.

— Художники со всего мира, — решила похвастаться Карина. — Одни начинают — другие подхватывают. Точно так же и музыканты. Главное правило — непрерывное движение. И картина и музыка должны постоянно видоизменяться, им не позволено застывать и на миг. Артисты сменяют друг друга стремительно, чтобы зрители не успели выделить кого-то в особенности.

— Почему?

Карина пожала плечами:

— Таковы правила. В этом концерте внимание должно быть сосредоточено на самом искусстве, а не на его творцах.

Вэйд повернул голову к Карине.

— Вот и еще один плюс твоего мира, — неожиданно похвалил он.

— Какой? — удивилась Карина. Что такого заметил Вэйд, чего не заметила она?

— Слава у людей уже есть, поэтому главной ценностью для них стало самовыражение, — объяснил Вэйд. — Никто уже не ломает голову над тем, как бы стать знаменитым. Внести достойный вклад, создать нечто прекрасное — вот их цель.

— А разве бывает по другому?

— В моём мире — да. Слава становится самоцелью, неважно каким способом и за какие заслуги она получена. Даже преступление и скандал сгодятся. Люди идут на всё… Поколение Геростратов, — усмехнулся Вэйд. — Многих пугает мысль — прожить жизнь и не оставить за собой никакого следа, словно их и не существовало…

— Какая ерунда! След оставляет абсолютно каждый! — уверенно заявила Карина. — Души не проливаются на мир беспорядочным дождем. Каждый на своём месте, на своём пути. Это же очевидно!

— Очевидно лишь для тех, кто способен видеть картину мира в целом, — сказал Вэйд. — Мои «однопланетцы» таким даром не обладают.

— Ах да, — закусила губу Карина. — Я забыла…

Странное чувство охватило Карину. Вэйд начинал хвалить её мир и Карине это не понравилось. Ведь она сама захотела показать Вэйду положительные стороны, почему же осталась недовольной? Умом Карина понимала достоинства, которые отмечал Вэйд. Но душой чувствовала, что её мир неправильный! Это противоречие раздирало изнутри. Зря она, что ли, столько лет мечтала сбежать от этой жизни?

Многие из найденных плюсов поверхностны и обманчивы, но чем это доказать? Карина нахмурилась.

Концерт длился до глубокой ночи, а когда перевалило за полночь, рисунки принялись уплывать прочь.

— Куда это они? — спросил Вэйд, отпустив руку Карины.

— Концерт движется по планете вслед за ночью.

— Ясно, — Вэйд зевнул, укутавшись в розовое одеяльце. — Значит пора спать.

Карина задумчиво смотрела на опустевшее небо. Мерцающие звезды и залитые светом луны облака поначалу казались тусклыми. После феерии красок, бушевавшей здесь минуту назад, скромность природы навевала невыразимую скуку. Всё так вяло, просто и неброско. Но чем дольше Карина смотрела, тем большее великолепие открывалось её взору.

Природа не пыталась понравиться. Наоборот, человек должен был постараться, чтобы заметить её красоту — замедлиться, вникнуть, прочувствовать. Лишь тогда становилось ясно, что сияние звёзд, каждый завиток на облаке, каждый оттенок темно-синего неба — всё дышало жизнью. Неровности были настолько притягательными и многослойными, что искусственные картинки со своей нарочитой идеальностью, не шли с