Он ещё и хронический алкоголик.

– Меня доверять отучили! – отрезала холодно я. – Хорошие педагоги попались, надёжные. Но ты не ответил.

– Я загадал им загадку, – на секунду задумавшись, вор мне ответил. – Когда отгадают, мы встретимся.

Он бросил опять на меня нечитаемый взгляд, потом гибко поднялся из кресла, сильным движением правой руки закрыл стол и направился к выходу. И почему я зависла, разглядывая его крепкие длинные руки, увитые крупными венами? Правильно Глом говорил: девственность в моём возрасте начинает давить на мозги. Пора с ней завязывать.

– А попроще никак? – в спину спросила я уходящего вора. – И что со мной будет?

– Попроще? – он оглянулся вполоборота и хмыкнул. – Это как, например? Может быть, просто выйти в открытый эфир? Так не терпится снова порадовать всех своих недругов сразу? – Он замолчал, пристально глядя на ошарашенную его словами меня. И спустя несколько долгих секунд молчания снизошёл, наконец, до внятного разъяснения. – Не заходи пока больше в канал Академии, очень прошу. Не сегодня. Перед нашествием очередной толпы твоих ярых поклонников с пушками мне хотелось бы выспаться.

И не дожидаясь ответа, вор выскользнул из каюты. Дверь с тихим шелестом сжалась, снова заставив меня нервно вздрогнуть.

***

Стоп. Нельзя мне реветь, только радовать этого гада. Лучше подумать о братьях. Вот ведь засранцы! Заняты они. Интересно знать, чем. Очень надеюсь, что поиском вора. Должен хоть кто-то надрать ему задницу.

Ярко представила себе старшего брата – Аверина Анатолия. Верховный главнокомандующий, легендарный хотя бы уже потому, что возглавил Имперский Космический флот в свои неполные тридцать, провёл резонансные реформы и перетряхнул всё командование, приведя туда целую плеяду молодых талантливых и амбициозных военных.

Космофлот изменился.

Космофлот стал Аверинским: мобильным, стремительным, сильным.

Интересно, а почему мой братец, по-мужски очень красивый, образованный, умный, известный во всех уголках обитаемого космоса Ант, до сих пор ещё холостяк? От настойчивых расспросов родителей он отнекивался тем, что занят. Некогда ему с женщинами знакомиться. Ни за что не поверю! Младшенький наш как-то нашёл же себе целую принцессу! Неужели Верховный Командующий не в состоянии подыскать в Космофлоте подружку? Что-то здесь явно нечисто…

Нет, не мог… крепко подумав, я тяжко вздохнула, отбрасывая со лба непослушные волосы. Это у нас что-то такое семейное, глупая верность единственной и неповторимой любви. Наверняка, и у Анта есть какая-то старая тайна, грустная история о чувствах несчастных и неразделённых. Или, ещё того хуже, взаимных, но непозволительных. Я сколько лет уже сохну по Гессу? А ведь глизеанец сейчас где-то ищет меня вместе с братьями. Наверняка сидит в рубке центрального и время от времени делает глубокомысленные замечания. Как обычно.

Снова отчётливо вспомнилась наша с ним последняя встреча.

“Маленькая Аверина, ты для меня много ближе, чем просто сестра, – в ответ на первое признание в нежных чувствах умудрился мне ляпнуть бессердечный биолог. – Ты мне ведь практически дочь.”

И поцеловал меня нежно в макушку, совсем по-отечески. Козёл. Неожиданно я вдруг почувствовала, что мне совершенно не хочется плакать. Впервые за всё время, прошедшее после того разговора. И что вместо прекрасного и романтичного облика Гесса упорно мне в голову лезет унылая синяя рожа.

Его сдержанная улыбка. Вор умудрялся всегда улыбаться практически незаметно, самыми кончиками твёрдых фиолетовых губ. Но глаза его оставались внимательными и холодными. Умный взгляд. Под его бесстрастным прицелом я всегда себя ощущала безмозглой зверушкой, ничуть не разумней Бурашки. Кажется, в её умственных способностях вор сомневался куда меньше, чем в скромных моих. Но даже при этом Лазурный всегда смотрел на меня прямо, не отводя серых глаз и не возвышаясь недостижимым утёсом над головою, как Гесс.

Они в чём-то похожи. Мощь и сила в каждом гибком и по-хищному мягком движении. У обоих под толстой шкурой внешней холодности и отстранённости таится горячее сердце мальчишек. Я видела Гесса влюблённым (к сожалению, не в меня!), скучающим, злым. Но ни разу не видела сломленным. Может быть, потому и влюбилась в него так отчаянно? И было ли это безумное чувство любовью?

Снова и снова прокручивая в голове наш разговор с синим вором, я с ужасом вдруг поняла: похоже, что именно здесь и сейчас глупая Машка очень крепко влюбляется. Создатель, ну что у меня за мозги? Убийца, бандит и пират. Его наверняка арестуют, и что я тогда буду делать, жестоко страдать? Нет, это всё не всерьёз, это просто… Как там невестка моя говорила?

“Заместительная привязанность”! Это когда под рукой никого не случилось, пришлось временно замещать кем попало. Стресс, усталость, депрессия, страх. Вот я и бросаюсь на синих. Хорошо ещё, не на Бурашку. Кстати, а где эта подлая тварь?

***

Когда сфинктер двери за спиной плотно сжался, Вор прислонился бессильно к стене, закрывая глаза. Хотелось кричать. Головой биться о стены тоннелей, хотелось… Зубы сводило от острого желания вернуться и честно всё о себе рассказать этой девочке с грозовыми глазами.

О том, что он вовсе не вор. Его так обозвали пираты, что бессильно гоняются по галактике за Лазурным. Он умудрялся всегда успевать первым, далеко позади оставляя разбойников. Тысячи девушек, “похищенных” им ещё по дороге на рынок рабынь, могли бы открыть девушке имя того, кому молятся все невольницы современного обитаемого космоса. О его верной команде, все долгие годы его беззаветно поддерживающей.

О том, как немыслимо-сложно стереть все следы и дарить юным женщинам новую жизнь, с правом на счастье, семью и карьеру. Чему ему только стоили “прочные связи” в высших чиновничьих эшелонах Империи.

Хоть малую капельку уважения Грею хотелось увидеть в глазах этой девушки. И желание это становилось навязчивым состоянием.

На большее он не смел и рассчитывать. Пропасть между ним, известным выходцем из “Источника цивилизации” – древнего мира Каптейна, и современными жителями этой галактики слишком уж велика. Она всё равно не поймёт его. В её жизни не было целого мира, залитого человеческой кровью. Не было бесценных технологий и непревзойдённых технических достижений, бесценного груза тысячелетних фундаментальных исследований, за одну только потенциальную возможность обладать которыми его мир был превращён в пепелище. Мир, жители которого когда-то построили Сумрак. Рядом с крошкой-землянкой не было мёртвых, приходивших в его кошмарные редкие сны и молча встающих с ним рядом.

Месть.

Смыслом жизни Лазурного очень давно стала месть. Он умел воевать, умел убивать, а вот счастливо жить не умел совершенно.

Не стоило и начинать.

Он хотел рассказать ей? Малодушно взвалить на хрупкие женские плечи свою многолетнюю горечь, тяжкое бремя каменной