Шрифт:
Закладка:
Выехал Добрыня из своего двора, отправился к черногорскому королю. Начал он там воевать с вражьей силой, и прошло с тех пор три полных годика. Добрыня Никитинец не возвращается, а Настасья сидит, его дома ждёт.
В стольном городе Киеве князь Владимир своих богатырей расспрашивает:
– Кто поедет узнать, что с Добрынею?
Вызвался Алёша Попович узнать, что сделалось с Никитинцем. Отправился он в чисто поле, а как вернулся, то говорит:
– Видел я в чистом поле убитого богатыря. Опознал я по цветному платью брата своего, Добрыню Никитинца. Ты пошли теперь, князь, гонца к его родной матушке, передай ей скорбное известьице.
Отвечает князь:
– Сам Добрыню видел, сам к ней и езжай!
Как приехал Алёша с известьицем, заплакала Добрынина матушка. А Попович к Настасье отправился – говорит он ей таковы слова:
– Видел я в чистом поле убитого богатыря. Опознал я по цветному платью мужа твоего, Добрыню Никитинца. Нет более в живых Добрыни. Выходи, Настасья, за меня замуж.
Настасья Микулична отвечает:
– Мало ли кто носил цветное платье. Подожду-ка Добрынюшку я ещё три года.
Шесть годков минуло. Приезжает вновь Алёшенька: слышал-де он, что убит Добрыня в чужой земле.
Плачет Офимья Тимофеевна, а Попович вновь к её невестке отправляется, говорит он таковы слова:
– Выходи, Настасья, за меня замуж, я ведь названый брат Добрынин.
Настасья отвечает:
– Слухами земля полнится, да не все слухи верные. Подожду я Добрыню ещё шесть годков.
Вот проходят все двенадцать лет. Просит Алёша Попович самого князя Владимира быть у него сватом.
Приехал князь в Добрынин двор, входит в белокаменные палаты, говорит слугам и прислужницам:
– Доложите Офимье Тимофеевне: нет более в живых Добрыни Никитинца. Пусть отдаст она Настасью Микуличну замуж за Алёшу Поповича.
Побежали слуги докладывать Офимье Тимофеевне. Мать Добрынина выслушала и так князю отвечает:
– Если пойдёт Настасья, так пускай идёт, а не пожелает – так не отдам её.
Пошла она затем к Настасье Микуличне и говорит ей:
– Князь Владимир приехал сватом от Алёши Поповича. Ему от меня вот что сказано: если пойдёт Настасья, так пускай идёт, а не пожелает – так не отдам её.
Отвечала Настасья:
– Я ждала Добрынюшку шесть лет, исполняла женскую заповедь. Ещё через шесть исполнила вдовью заповедь: отдала казну Божьим церквям, монастырям на поминание, раздала деньги бедным и сиротам. А теперь пойду замуж за Алёшу Поповича.
Свекровь говорит:
– Твоё дело вольное.
Стали в Киеве готовиться к свадьбе.
А в то время в чистом поле спит Добрыня в белом шатре богатырским сном. Тут забил копытом о сырую землю Каурушко, растревожил своего хозяина. Рассердился Добрыня, протянул коня шелковой плёточкой:
– Что ты, волчья сыть, травяной мешок, меня тревожишь без толку, не даёшь мне вволю выспаться?
Отвечает Каурушко с укоризной:
– Больно крепко спишь ты, Добрынюшка, ничего не ведаешь. В твоей семье несчастье случилось: молодая твоя жена замуж выходит, да не за кого-нибудь, а за брата твоего названого, за Алёшу Поповича.
Вскочил тогда Добрыня на своего Каурушку, стал стегать его шелковой плёточкой. Конь Добрыни с горы на гору перескакивает, с холма на холм перемахивает, речки да озёра пропускает меж ног. Летит Каурушко в богатырский скок. Как три скока-то сделалось, въезжает Добрыня в Киев, да не на княжий двор, а в простой кабак. Разыскал в кабаке Добрыня Вавилу со скоморохами. Играет Вавило в гудочек, во звончатый переладец, а Кузьма с Демьяном ему приспосабливают.
Говорит богатырь Вавиле-скоморошине:
– Давай, Вавило, поменяемся платьями: я отдам тебе цветное, богатырское, а ты дай мне своё, с заплатками. И ещё бери мою кунью шапочку, а я возьму твой колпак.
Поменялись они с Вавилой шапками и платьями. Взял Добрыня у скоморохов яровчатые гуселышки. На княжьем дворе он коня к кольцу не привязывает, отпускает его к яслям с пшеницей белояровой, сам по каменным лесенкам поднимается, на белокаменном крыльце появляется, заходит в палаты на свадебный пир, крест там не кладёт по-писаному, поклон не ведёт по-учёному, звенит бубенцами, бренчит струнами, просит князя с княгиней:
– Дозвольте мне сыграть в гуселышки яровчатые, спеть молодым свадебную песню.
Князь говорит:
– Ты, скоморошина, громче наигрывай, славь молодых Алёшу Поповича с Настасьей Микуличной!
Заиграл Добрыня в яровчатые гуселышки, напевает он Алёшеньке Поповичу, выговаривает Настасье Микуличне.
Невеста просит князя Владимира:
– Позволь-ка мне, Владимир-князь, налить в чарку мёду да поднести её кому надобно.
Отвечает князь:
– Наливай, Настасья Микулична, и подноси, кому хочешь.
Налила Настасья в чарку сладкого мёда, поднесла её скоморошине. Принимал скоморошина чарку одной рукой, выпивал её в единый дух. Говорил он затем Владимиру:
– Позволь мне, князь, налить в чарку мёда сладкого и поднести её кому надобно.
Отвечает князь:
– Наливай и подноси, кому хочешь.
Поднёс скоморошина чарку самой Настасье Микуличне, а как выпила она из чарки мёду, прикатился к её сахарным устам золотой перстень. Надела она тот перстень себе на правую руку, а сама встала с дубовых скамеек, отодвинула дубовые столы и упала скоморошине в резвые ноги:
– Ты уж прости меня, Добрынюшка Никитинец!
Говорит ей Добрыня:
– Я прощаю тебя, Настасья Микулична, лишь потому, что не дивлюсь уму женскому. А дивлюсь я только князю Владимиру: отнял он жену у живого мужа.
Тут встал Алёша Попович и говорит таковы слова:
– Прости меня, мой названый брат, в той вине, что тебе позавидовал и решил от тебя избавиться, а сам хотел взять в замужество Настасью Микуличну!
Отвечал Добрыня:
– В той вине тебя Бог простит! Только в той не прощу тебя, что обманул ты мою родную маменьку, сказал: «Нет в живых Добрыни Никитинца».
Схватил Добрыня Алёшу за жёлтые кудри и бросил его о кирпичный пол. Выхватил из-под скоморошьего платья Никитинец половецкую саблю, хотел было он казнить Поповича, да вот только старый Бермята удержал его за руку.
Сказал Бермята Васильевич:
– Разойдитесь вы, помиритесь-ка.
Добрыня на Алёшу долго зла не держал: помирились братья. Зарёкся с тех пор Попович чужих жён обманывать. А Добрыня взял с собой молодую жену и повез её к своей родной маменьке.
Илья Муромец в ссоре с князем Владимиром
ту пору вернулся Муромец со Святых гор – ему-то казалось, ездил он в горах три года, а прошло с тех пор целых тридцать лет. Поседела богатырская борода, жёлтые кудри до спины отросли. Лежит Илья в избе –
