Шрифт:
Закладка:
Как приехал Добрыня к Пучай-реке, увидел он конский след. Непростой тот след: копыто конское размером с малое озерцо – не иначе шёл здесь богатырский конь. Припустил Добрыня своего Каурушку и увидел вскоре поляницу-богатыршу. На вороном коне поляница за Пучай-рекой разгуливает, подбрасывает пятипудовую палицу.
Добрыня Никитинец достал свой разрывчатый лук, наладил на тетиву калёную стрелочку, пустил её в удалую поляницу:
– Лети, моя стрела калёная, прямо той полянице в голову!
Прилетела стрела полянице в голову, да вот только богатырша не обернётся и не почешется. Продолжает она разъезжать по полю, забавляться палицей.
Пустил Добрыня следом вторую стрелу – да всё без толку: не обернётся, не почешется поляница. Лишь на третью стрелочку она оглянулась, оглянулась да усмехнулась:
– Я-то думала, меня русские комарики покусывают, а это могучие богатыри калёные стрелы в меня пускают.
Ухватила богатырша Добрыню за жёлтые кудри, опустила его к себе в карман и везла его так трое суточек. Наконец конь её воспротивился. Говорит своей хозяйке богатырский конь:
– Молодая моя хозяйка, душенька Настасья Микулична! Ты вот всё разъезжаешь, забавляешься своей палицей, а того не ведаешь, что тяжело мне тянуть двух богатырей, когда раньше возил я одну тебя.
Опустила Настасья Микулична руку в карман, вытащила Добрыню и взялась его расспрашивать:
– Откуда ты, молодец, какого села или города? И чей ты сын – купца богатого или лапотного крестьянина? Как величать тебя по имени, по отчеству?
Отвечает Добрыня Никитинец:
– Не поведаю тебе, какого я роду. Не скажу про своего отца с матерью.
Говорит тогда ему поляница:
– Если бы знала я, что ты стар, – отрубила бы тебе голову. Если бы знала, что млад, – стал бы ты моим родным братом. А если бы знала, что ты ровен со мной годами, – пошла бы за тебя замуж.
Говорит тогда конь Настасьи Микуличны:
– Я того молодца знаю – он русский могучий богатырь по имени Добрыня, по отчеству Никитинец. Летами он с тобой наравне.
Сказала богатырю поляница:
– Бери, Добрынюшка, в супружество меня, Настасью, младшую дочь Микулы Селяниновича.
Говорил ей Добрыня:
– Поедем со мною, Настасья Микулична, к моей родимой маменьке, к пожилой вдове Офимье Тимофеевне.
Подъезжали они в Добрынин двор, отпускали своих коней в стоялую конюшенку, насыпали им в ясли белоярова пшена, заходили в белокаменные палаты. Добрыня родной матери в ноги кланялся:
– Нашёл я себе суженую, зовут её Настасья Микулична. Она младшая дочь Микулы Селяниновича. Коли благословишь нас, матушка, мы пойдём с Настасьей в Божью церковь, будем держать по золотому венцу.
Дала на то матушка благословение – пошли они в Божью церковь и держали там по золотому венцу.
А как пошёл у них свадебный пир, были на том столовании сам князь Владимир с княгиней Апраксией и все русские богатыри. Трое суток спустя все гости разъехались, оставался только Добрыня с молодой женой.
Прошло тому времени три годочка: перестала Настасья Микулична разъезжать по чисту полю, сидела молодая жена в мужьем тереме со своей свекровью Офимьей Тимофеевной.
Вот зовёт их к себе киевский князь на почестен пир. Добрыня Никитинец с Настасьей Микуличной оделись в праздничные кафтаны-платья, кланялись Офимье Тимофеевне. Приехали они в город Киев, поднялись в столовые гридни, сели за дубовый стол, ели досыта, пили допьяна, гуляли, веселились.
Пошёл третий день пиру-столованию, и говорит Владимир гостям:
– Кто бы нашёлся из вас, богатырей, съездить в неверную землю, к моему любимому тестю, черногорскому королю. Написал мне тесть письмецо: подошло к нему вражье войско, просит он богатырями помочь.
Замолчали богатыри, задумались, никто из них слова не вымолвит: старший смотрит на средненького, а средний на младшенького.
Говорит князь во второй раз – вновь никто из молодцев со скамеек не поднимается, никто ответа не держит: старший смотрит на средненького, а средний на младшенького.
Говорит князь в третий раз. Поднялся тогда с белодубовой скамьи Алёша Попович и держал такую речь:
– Кроме Добрыни, никто из нас и не бывал там. Он ведь знает, как бой держать с иноземцами.
Говорит князь Добрыне:
– Исполняй, Добрыня, моё указание – отправляйся к черногорскому королю. А коли откажешься, разгневаюсь: велю гнать тебя из своих палат, высылать из города Киева.
Встал тогда Добрыня на резвые ноги, поклонился князю с княгиней. Начал он собираться в путь-дорожку, отправляться в далёкую землю. Как прознала про то Офимья Тимофеевна, облилась она горючими слезами, принялась спрашивать своего сынка:
– Ты куда, моё чадо, собираешься? Куда, моя скатная жемчужина, торопишься? Куда, моя сладкая наливная ягода, отправляешься?
Говорит Добрыня родной матушке:
– Ничего не выспрашивай у меня, ничего у меня не выпытывай. Живой буду – вернусь к тебе, а помру – так ждать тебе тогда некого. Об одном я, матушка, печалюсь: для чего ты меня родила, несчастного? Лучше бы не появлялся я на белый свет. Лежал бы я, Добрыня, серым камушком хотя бы и у той Пучай-реки. Век по веки лежал бы тот камушек, никто бы его не шевелил и не тревожил.
Отвечает матушка:
– Я и рада бы была породить тебя счастливого: умом – в Илью Муромца, силой – в Святогора-богатыря, красотой и походочкой – в Чурилу Пленковича, хитростью – в Алёшу Поповича. Но раз не дал Бог счастья – теперь его и не будет.
Пошла Добрынина матушка к своей невестке:
– Чего сидишь, Настасья? Ничего не ведаешь? Твой супруг в далёкую землю отправляется, в богатырское платье одевается. Ты сходи к нему, простись-ка с ним.
Настасья её послушалась – подошла она к мужу с правого стремени, спросила ласково:
– Ладушка моя, лада милая! Мы с тобой в Божьей церкви стояли, держали на головах золотые венцы, из одной чары распивали, золотыми перстнями менялись, в согласии прожили три годочка. Скучно мне с тобой теперь расставаться. Ты скажи мне, мой любезный муж, приятные слова.
Говорит Добрыня:
– Ладушка моя, лада милая! Скажу тебе сущую правду: жив буду – приеду к тебе, а помру – ждать тебе меня нечего. Одно лишь запомни: если не вернусь я к тебе за три года, подожди, Настасья, ещё три. Коли не приеду я через шесть лет, посиди ещё, подожди ещё шесть полных годков. Исполнится двенадцать лет, выполни тогда вдовью заповедь: подавай за меня золотую казну в Божьи церкви и в монастыри на поминание, раздай денег бедным и сиротам. А тебе самой с тех пор будет вольная воля: хоть вдовой живи, хоть замуж поди за
