трубочку на одном конце дорожки из порошка и всасывает его, как мини-пылесос.

Выпрямляется, сопит, моргает, улыбается.

– Вау. Это никогда не надоест.

Он передает мне новый листок бумаги. Я думаю о вводном курсе по инфекционным заболеваниям: интересно, не поэтому ли он не пользуется банковскими купюрами? Бумагу трудно свернуть, и он забирает ее у меня.

– В первый раз, Палмер? Смотри, – он помещает рулончик у моей ноздри, чтобы я мог протолкнуть его внутрь, затем наклоняет мое лицо к наркотику. В Уилкоксе чувствуется какая-то мягкость, забота о пациенте заложена в его генах.

Когда я вдыхаю, я чувствую, как порошок перемещается по моей носовой полости, и это ощущение слегка лекарственное. Порошок исчезает. Я сажусь. Где сейчас вещество? Я представляю себе свою книгу по анатомии. Возможно, где-то между моими нижней и верхней носовыми раковинами.

Сколько времени ему потребуется, чтобы добраться до моего мозга? Может быть, я вообще ничего не почувствую.

Но это уже происходит, прилив чего-то, чему я не могу дать точного названия. Я все еще остаюсь самим собой, но таким беззаботным… Даже когда я пытаюсь рационализировать, мой мозг приказывает отпустить это, и я чувствую, как мое лицо расплывается в широкой улыбке.

Я поднимаю взгляд на Уилкокса, который тоже ухмыляется.

– Хорошо, правда? – произносит он. – Там, откуда это взялось, есть еще кое-что. Ты почешешь мне спину, я почешу твою.

– Точно, – я не представляю, что он имеет в виду, но мне все равно. На данный момент я чувствую, что мы ровня.

Я отправляюсь домой пешком, потому что такси нет; в любом случае – не думаю, что у меня хватит денег на новогодний тариф. Действие наркотика закончилась, и уже поздно. Пять утра. Куда делось время?

Пока я иду, чувство вины крепчает, как мороз: мама была одна десять часов, пока Керри работала, а я веселился.

В доме родителей Керри все еще горит свет, но в нашем бунгало темно. К входной двери приклеена записка: «НЕ ЗАБЫВАЙ О ПЕРВОЙ НОГЕ».[31]

На выступ мама положила кусок угля – всегда один и тот же, уменьшающийся с годами – плюс кусок хлеба, чайную ложку соли и хрустальный стакан для хереса, наполовину наполненный виски. Я задерживаю дыхание, вставляя ключ в дверь, надеясь, что не разбужу ее. Но когда я переношу вещи через порог, я слышу ее голос.

– Тим?

Я вхожу в ее спальню, охваченный страхом. Ее глаза блестят в свете настольной лампы.

– С Новым годом, мам!

Она тянется за подарками, и я кладу их на стол.

– Ты никогда не забываешь. Ты хороший мальчик.

Облегчение захлестывает меня.

– Ах, я не уверен в этом.

– Как твоя вечеринка?

– Великолепно! – я слишком устал, чтобы осознать разницу между тем, что она хотела бы знать, и тем, что я должен держать при себе.

– Это хорошо, сынок. Я забеспокоилась, когда стало поздно, но сказала себе: он с кучей врачей, что с ним может случиться?

Я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее в щеку.

– Так и есть, мам. Все в порядке.

Я просыпаюсь, когда Керри возвращается домой, хотя и притворяюсь спящим. Я слышу, как она бросает свою форму на стул, и чувствую ее холодную кожу, когда она садится на край кровати.

– Счастливого две тысячи первого, Керри, – шепчу я.

– С Новым годом! – она оборачивается, целует меня губами, пахнущими зубной пастой. Я просыпаюсь еще немного.

– Как прошла твоя смена? – спрашиваю я, проводя рукой по ее спине.

– Хорошо. Но немного изматывающе.

Тем не менее она отвечает взаимностью, проводя рукой по моей груди и опускаясь ниже. В такое же время в прошлом году я бы и мечтать не смел о том, что Керри Смит окажется в моей постели, что мы вот-вот займемся любовью. Я не заслуживаю ее. Но я сделаю все возможное, чтобы изменить это в две тысячи первом году.

1 января 2001 года

20. Джоэл

После боя часов и «Старого доброго времени» моя мама приготовила еще один сюрприз.[32]

– Мы все должны спеть «С днем рождения!»

Я оглядываю комнату, полную соседей и лондонских продюсеров, которых она пригласила на свой званый вечер. Впервые за десять лет она отказалась от прямого эфира где-то на другом конце света, чтобы провести праздник со мной, но при этом пригласила всех людей, на которых хотела произвести впечатление, чтобы они разделили с ней канапе и шампанское.

Интересно, какой бедняга родился в Новый год?

– Сегодня моему великолепному сыну Джоэлу исполняется год.

Она подзывает меня, и я ищу путь к отступлению, но его нет, и остается надеяться, что это последнее унижение будет кратким, потому что она совсем пьяна.

Мама обнимает меня одной рукой.

– Итак, я знаю, что он выглядит на восемнадцать, но в это самое время в прошлом году он находился где-то между жизнью и смертью. К счастью для него, он вернулся к нам, и поэтому мне нравится думать, что каждый Новый год он будет праздновать еще один повторный день рождения. Потому что он буквально заново родился. С днем второго рождения тебя… – начинает петь она, и гости присоединяются к ней. Ант бросает на меня сочувственный взгляд, но даже его губы двигаются в такт мелодии.

Когда все заканчивается – никогда не думал, что один куплет «С днем рождения!» может длиться так долго, – Ант уже несет мне бутылку водки Grey Goose.

– Думаю, тебе это нужно.

– Мне нужно нечто большее, – бурчу я. – Пойдем в кабинет.

– Черт, люди из телека на таких понтах, – говорит Ант, когда я закрываю за нами дверь, и он начинает забивать косячок. Он должен был работать в «Заднице», но разругался с отцом из-за моего «повторного дня рождения» и сбежал незадолго до полуночи.

– Вот почему я никогда не смог бы работать на телевидении. Через отца мне пару раз предложили место помощника продюсера, но я предпочел помогать в кафе.

– Тебе придется найти что-нибудь другое.

– С чего бы?

– Тебе скучно. И ты толстеешь. Как большой-большой ребенок, – он задирает мою футболку, и я пристыженно натягиваю ее обратно.

– Брось.

Ант пожимает плечами и закуривает.

– Волнуюсь за тебя. Особенно после того, как двенадцать месяцев назад увидел своего лучшего друга полумертвым на земле.

– Поправочка. Согласно газетам, я был мертв на сто процентов. Мистер Чудо Тысячелетия, второе пришествие.

– Да уж, – он глубоко затягивается и улыбается. – Знаешь, я видел ее на днях. Она зашла в кафе, чтобы заказать еду навынос.

Ему не нужно было произносить ее имя.

Я ненавижу себя за то, как обошелся с Керри, но знаю, что это был единственный выход. Ей не нужен несостоявшийся футболист без будущего, она заслуживает лучшего. Однако беда в том, что она не сдалась бы без боя. Так что мне пришлось сказать то, чего я не имел в виду. Стать жестоким, чтобы быть добрым, как в известной песне.

– Она говорила, как дела в университете? – я жестом прошу Анта передать косяк. До июня я ни разу не курил, но теперь это единственный способ уснуть.

– Она не учится! Не знаю почему, но сейчас она работает в диспетчерской «Скорой помощи», отвечает на звонки. О, есть еще более важные последние новости! Она живет с Тимом! Вся эта чушь о том, что они всего лишь друзья… Похоже, теперь они поменяли позицию по данному вопросу.

Мой рот наполняется таким резким кислым привкусом, что кажется, меня вот-вот стошнит. Тим?!

– Знаешь, когда Керри продолжала навещать тебя в больнице, я действительно подумал, что у нее к тебе чувства.

– Она не в моем вкусе.

– Да. Слишком умна для тебя! – Ант смеется. – Но тебе нужно снова сесть в седло. Перестань выглядеть таким жалким ублюдком. Иначе какой смысл быть живым?

Я не говорю ему, что думаю об этом каждый божий день.

Руководство по цепочке выживания: Часть вторая

В тот момент, когда у кого-то происходит остановка сердца, часы начинают тикать.

Каждая минута, проходящая без оказания помощи, на 10 % увеличивает шансы человека умереть.

Но вы можете что-то предпринять, и единственное необходимое оборудование – ваши руки. Вы видели подобное по телевизору, в шоу о больницах или фильмах-катастрофах. Искусственное дыхание или сумасшедшие толчки в чью-то грудь – это очень просто, это может сделать любой. Дети, пенсионеры, ВЫ.

СЛР расшифровывается