Шрифт:
Закладка:
Наконец осторожно мы решились заглянуть вниз с безопасного места. Заросли вокруг нас трещали и колыхались от ветра, дувшего в шахте. Сначала мы не увидели ничего, кроме гладких отвесных скал, уходивших в непроницаемый мрак, но потом разглядели внизу движущиеся туда и сюда огоньки.
Таинственная пропасть так захватила нас, что мы позабыли даже о нашем шаре. Когда глаза наши освоились с темнотой, то мы разглядели крохотные призрачные фигурки, двигавшиеся между тускло светящимися точками. Мы молча смотрели вниз, не находя от изумления слов. Мы не могли понять, что значат эти копавшиеся на дне пропасти создания.
– Что это может быть? – спросил я. – Что это может быть?
– Инженерные работы. Они, очевидно, проводят ночь в этих шахтах, а днем выходят на поверхность.
– Кейвор, может быть, это люди?
– Нет, не люди.
– Не будем рисковать. Нам необходимо найти шар.
Он со вздохом согласился и, осмотревшись, выбрал направление. Мы стали снова пробираться сквозь чащу. Сначала мы ползли довольно быстро, но скоро энергия наша ослабела. Среди красноватых зарослей послышались шум и крики. Мы притаились; звуки долго раздавались поблизости, но мы ничего не увидели. Я шепнул Кейвору, что вряд ли долго продержусь без пищи, губы мои пересохли.
– Кейвор, я больше не могу.
Он обернулся и с ужасом посмотрел на меня.
– Надо потерпеть.
– Меня мучит жажда, – настаивал я, – посмотрите на мои губы.
– Я тоже чувствую жажду.
– Ах, если бы остался хоть кусочек того снега!
– Нет, он растаял весь. Мы перенеслись из арктического пояса в тропический со скоростью одного градуса в минуту…
Я стал сосать свою руку.
– Шар! – сказал Кейвор. – Только в нем наше спасение.
Мы возобновили поиски. Я думал лишь о еде, о прохладительных напитках: особенно хотелось мне выпить пива. Я вспомнил о ящике пива, который остался у меня в погребе в Лимпне. Припомнилась мне также и соседняя кладовая с припасами: холодное мясо, паштет из почек – нежное мясо, почки и жирная подливка. Я даже начал зевать от голода. Мы выбрались на равнину, покрытую коралловыми мясистыми растениями, которые с треском разламывались от прикосновения. Я поглядел на поверхность излома. Растение походило на съедобное. Мне показалось, что и пахнет оно недурно. Я отломил ветку и обнюхал.
– Кейвор! – прохрипел я.
Он взглянул на меня, и лицо его искривилось в улыбке.
– Нельзя, – сказал он.
Я бросил ветку, и мы продолжили пробираться через эти соблазнительные заросли.
– Кейвор, – спросил я, – почему нельзя?
– Яд! – сказал он не оборачиваясь.
Мы поползли дальше. Наконец я не выдержал.
– Я все-таки попробую.
Он жестом хотел остановить меня, но опоздал. Я уже набил себе полный рот. Он присел, наблюдая за выражением моего лица. Его лицо исказилось гримасой.
– Недурно! – сказал я.
– Боже! – воскликнул он.
Он наблюдал, как я жую, на лице его выражалось колебание между желанием и запретом. Наконец он не выдержал и набил себе рот. Несколько минут мы жадно ели. Растение походило на гриб, но ткань его была гораздо рыхлее и при проглатывании согревала горло. Сначала мы испытывали просто удовлетворение от еды, потом кровь у нас начала двигаться быстрее, и мы ощутили зуд на губах и в пальцах. Фантастические мысли ключом забили в нашем мозгу.
– Как тут хорошо, – сказал я, – адски хорошо! Какая прекрасная колония для нашего избыточного населения! Для бедного избыточного населения!
И я сорвал новую порцию.
Я радовался, что на Луне есть такая вкусная пища. Муки голода сменялись теперь беспричинным весельем. Страх и подавленное настроение исчезли. Я смотрел на Луну не как на планету, с которой нужно поскорее убраться, а как на обетованный рай для человечества. Я позабыл о селенитах, о лунных коровах, о проклятой крышке шахты и о пугавших нас звуках. Так подействовали на меня лунные грибы.
Кейвор ответил одобрительно на мое повторенное в третий раз замечание об «избыточном населении». Я почувствовал головокружение, но приписал это действию пищи после долгого голодания.
– Вы сделали великое открытие, Кейвор, – пробормотал я, – вро… вроде картофеля.
– Что? – удивился Кейвор. – Открытие, что Луна вроде картофеля?!
Я посмотрел на него, удивленный хрипотой его голоса и несвязным выговором. Очевидно, он опьянел от грибов. Я возразил, что он заблуждается, полагая, что он открыл Луну: он только добрался до нее.
Я положил руку на его плечо и пытался разъяснить ему это обстоятельство, но мои объяснения оказались слишком мудреными для его мозга. Да и мне было трудно высказать ясно свои мысли. После минутной тщетной попытки понять меня (неужели мои глаза стали такими же рыбьими, как у него?) он пустился разглагольствовать на другую тему.
– Мы, – объявил он торжественно, икая при этом, – продукт нашей пищи и питья.
Он повторил эту фразу, а я стал оспаривать его положение. Вероятно, я немного уклонился в сторону от предмета спора, но Кейвор все равно не слушал меня. Он поднялся, опираясь рукой на мою голову, и стоял, озираясь по сторонам, совсем не боясь лунных обитателей.
Я пытался доказать, что стоять опасно, но не мог привести веских доказательств. Слово «опасно» перепуталось у меня со словом «нескромно» и в конце концов перешло в слово «нахально». Я обращался с речью преимущественно к посторонним, более внимательным слушателям: к коралловидным растениям. Я чувствовал, что необходимо выяснить путаницу с Луной и картофелем, и пустился в пространные рассуждения о важности точного определения в доказательствах. Мое самочувствие было уже не такое приятное, как сначала.
Затем каким-то образом я перескочил к проекту колонизации.
– Мы должны аннексировать эту Луну, – говорил я, – без всяких колебаний. Это – Бремя Белого Человека. Кейвор, мы – сатапы… To есть сатрапы. О такой нимперии не мечтал даже Цезарь! Будет пропечатано во всех газетах. Кейвореция. Бедфордеция. Бедформация. Так – все. Неограниченно! Практически…
Я совсем опьянел. Я пустился в перечисление всех бесконечных благодеяний, которые наше прибытие может принести Луне. Стал доказывать, что прибытие Колумба было благодетельно для Америки, потом запутался и продолжал бессмысленно повторять: «Подобно Колумбу!»
После этого момента мои воспоминания о действии на нас лунного гриба становятся туманными. Помню, что мы возмущались проклятыми насекомыми и решили, что позорно прятаться здесь, на спутнике Земли: мы набрали полные пригоршни коралловых грибов, очевидно для самозащиты, и, не обращая внимания на уколы шипов, вышли на припек.
Почти тотчас же мы встретились с селенитами. Их было шестеро, они шли гуськом по каменистой долине, издавая свистящие жалобные звуки. Они заметили нас,
