Шрифт:
Закладка:
Всё вокруг вибрирует, трещины распространяются быстрее, чем я способен бежать. Начинается землетрясение, целые куски стен и потолка обваливаются позади и передо мной. Один обрушивается прямо на нас, и, не удержавшись, я налетаю на стену и падаю. В голове нестерпимо звенит, я успеваю защитить голову Велы от удара. Она что-то говорит, но я не слышу из-за гула в ушах. Поднимаю её и вижу впереди выход. Осталось метров сорок. Я преодолеваю ещё двадцать, прежде чем потолок обваливается прямо перед нами.
26
Морок
– Ирай…
В первые секунды после обвала я чувствую некоторую радость, что нам с Велой всё ещё удаётся избежать смерти. Озему и Сумерле до нас не добраться. Но потом всё тело отзывается болью, и я вижу, что путь к выходу завален. Вела кашляет из-за стоящей в воздухе каменной пыли, своими с трудом двигающимися пальцами она пытается снять с меня маску, и я помогаю.
– Ты в порядке?
У неё на губах пузырится кровь, а зубы окрашены алым, но глупая Мара силится сконцентрировать взгляд на моём лице. Вначале мне кажется, что наступила кромешная темнота, потому что мы лишились всех источников света, но чем больше я моргаю, тем чётче различаю медленно разгорающееся свечение. В стенах и камнях множество коричневых кристаллов. При тусклом свете они молчали, а теперь звенят и слабо вибрируют, распространяя бледное сияние. Вела глядит на них с детским изумлением. Даже человеческие кости рядом не уменьшают её восторга. Я невольно хмыкаю при виде её светящихся интересом глаз. А затем опускаю взгляд на её живот. Сумерла не просто воткнула в неё кинжал, она разорвала рану и задела органы. Губы Мары нервно подрагивают, лоб и шею покрывает испарина, и всё это из-за жуткой боли, которую она определённо испытывает сейчас.
Я сажусь спиной к стене, вытягиваю ноги и как можно аккуратнее сажаю Велу к себе на колени. Она не возражает, наоборот, укладывает голову мне на плечо и расслабляется.
– Со мной всё хорошо, – запоздало отвечаю я, помогая ей зажать рану на животе.
– У тебя голова в крови, – хрипло возражает она.
– Согласен, я выгляжу не лучшим образом для свидания с девушкой, что так прекрасна.
Мара натянуто фыркает, но утыкается лбом и носом мне прямо в шею.
– А ты как? – всё-таки спрашиваю я, хотя и так знаю.
– Я в порядке.
Я слабо киваю, подыгрывая её притворству. Нагло ощупываю её бедро, местами до боли стискивая пальцами, но Мара не реагирует, а значит, уже и не чувствует. Я знаю, что могу её оживить, мне просто нужно подождать немного. Но у меня сжимается всё внутри от ощущения, как Велу покидает жизнь, каждая часть меня вопит о том, что я не хочу видеть её смерть.
Я оживлю её, мне не жаль своей жизненной силы, но я не хочу видеть, как её грудь перестанет подниматься, а сердце остановится. Велу колотит, она всхлипывает один раз от боли и судорожно выдыхает. У меня не осталось никакого оружия, чтобы прекратить её страдания, но даже если бы было, вряд ли я смог бы.
– Ты их… убил?
– Озема и Сумерлу?
В ответ Мара вяло дёргает головой, и я принимаю это за утвердительный ответ.
– Нет, просто ранил. Скорее всего, они отступили обратно в зал, не желая оказываться под завалом.
– Прости меня, – бормочет Вела.
– За то, что назвала меня скоморохом при первой встрече? В этом случае вряд ли.
Она всё ещё утыкается мне в шею, поэтому я могу не контролировать эмоции на своём лице. Я хоть и пытаюсь пошутить, умело придавая голосу насмешливый тон, но после до боли сжимаю челюсти, догадываясь, что в моём взгляде нет ничего, кроме ярости и скорби от того, что мне не удалось её спасти.
Звуки, что издаёт Вела, лишь отдалённо похожи на смех.
– За тот удар в лицо… после поцелуя.
Я морщусь, вспоминая, что ещё и насильно её поцеловал. Ей не за что извиняться. Я связал Мару и поцеловал, не спросив, хочет ли она. Ей стоило врезать мне сильнее.
– Это было не для тебя, – объясняет Вела из-за моего продолжительного молчания. – В тот момент я подумала, что… ты мне нравишься. Я хотела… выбить эту мысль…
Пальцы, которыми я успокаивающе поглаживаю её плечо, замирают. Я знаю каждое сказанное ею слово, но не могу понять смысл. Я безумно этого хочу, потому что слышу то, на что надеялся, но моё сознание отказывается верить.
– Получилось? – невольно спрашиваю я.
– Нет.
Я стискиваю её в объятиях сильнее, обнимаю за плечи и шею. Трусь щекой о волосы, надеясь, что боль её уже почти не терзает.
– Ирай, я знаю, что… ты собираешься сделать, – тихо говорит она, а я напрягаюсь, чувствуя, что дальнейшие слова я слышать не хочу. – Не надо… не трать…
– Что значит «не трать»? – спрашиваю я, когда она не продолжает. – Что «не надо»?
Я знаю, что она имела в виду, но её просьба злит, и я хочу услышать всё целиком. Хочу, чтобы она произнесла, что предпочтёт умереть, чем быть связанной со мной.
Вела не отвечает. Она не шевелится и не дышит. Её сердце больше не бьётся, а дыхание не щекочет мне кожу. Я с трудом сглатываю вязкую слюну. Стараясь не смотреть на неё, приникаю губами к её лбу, а потом до боли стискиваю Мару в объятиях, утыкаясь в её волосы. Целую минуту отдаю дань уважения её просьбе и ищу хоть одну причину её не возвращать.
А когда не нахожу, пальцами забираюсь под ворот её рубашки и касаюсь ключицы там же, где стоит метка у Валада. Пусть у них будут одинаковые. Меня самого колотит, но я не понимаю, это из-за страха и злости или меня просто лихорадит.
Я никогда никого не поднимал, но ощущения хуже, чем я думал. Словно мне в живот вгоняют гарпун, который цепляется за рёбра и натягивается, создавая связь. В первые мгновения у меня перед глазами пляшут белые пятна, и я не стыжусь болезненного стона, но постепенно ощущение ослабевает, растворяется и становится какой-то неотъемлемой частью меня.
Я
