Моим чувствам?

Дрожь проходит по позвоночнику, заставляя нервно дёрнуть плечом.

– Морана и моего сына заставила так говорить! – шипит Сумерла, а я с недоумением перевожу взгляд на неё. – Привела его через два года после нашего расставания, говоря, что он сам не хочет возвращаться к нам. И он сказал такую же гадость! Это всё гнусная тень Мораны, которую он носит как плащ! Он говорил, что она его защищает, но это Морана вложила ему в голову эту проклятую мысль!

Царица вопит. Я слушаю её вполуха, не понимая, почему она говорит о своём сыне, но мне сейчас не до этого. Я просто цепляюсь за слова, за то, что больше всего выводит её из себя.

– Я пойду с тобой и сниму плащ.

– Не смей, – натянуто приказывает Вела, но я не поворачиваю головы в её сторону.

По одному приказу на день. Сегодня я уже подчинился и забрал Алию.

– Отлично, – ласково тянет царица и отпускает нити Велы.

Дальше мы все приходим в движение. Вела едва не падает, но Сумерла дёргает её к себе, пока я тянусь за мечом за спиной, а левой рукой вытаскиваю кинжал Морока. Лезвие только покидает ножны, как крик боли Велы уже разносится по туннелю. Я со всей силы кидаю кинжал в царицу, прежде чем она успевает ранить Мару во второй раз. Я бросал левой рукой, поэтому оружие входит не в сердце, а чуть выше. Но того, что сама Сумерла вопит и отступает от Велы, мне уже достаточно.

Мара хватается за живот, приваливается к стене и сползает по ней. Я делаю шаг вперёд, отвлекая внимание Сумерлы на себя. У меня нет возможности обернуться и рассмотреть, насколько тяжело ранена Вела. Коротким движением атакую мечом, стены слишком узкие, а потолок низкий. При большом замахе я буду задевать всё вокруг, поэтому в манёвренности я ограничен. Царица хнычет, но молниеносно отступает, уклоняясь от моего меча. Из её груди продолжает торчать кинжал, а чёрная кровь льётся на золотое платье. Сумерла трясущимися пальцами вытаскивает лезвие, и тот со звоном падает на землю.

Я вновь наступаю, а царица стремительно отходит, со страхом и презрением глядя на мой чёрный меч. Несмотря на ранение, Сумерла двигается проворно, её кровь перестаёт течь, и рана затягивается. Мне нужно отогнать её как можно дальше, чтобы взять Велу на руки и успеть донести до выхода. Однако вибрация под ногами всё усиливается, и это вовсе не из-за Сумерлы. Властным и неторопливым шагом к нам приближается Озем. Его брови нахмурены, а накинутый на плечи сверкающий кафтан такой длинный, что касается земли. Его размеренный шаг сопровождается ударами золотого посоха, что разносятся как звон молота по наковальне. Именно из-за него по всему Подземному царству распространяется дрожь.

Я не настолько самоуверен, чтобы решить, будто способен выстоять против них обоих. Сумерла, чувствуя приближение мужа, обнажает в мстительной улыбке белоснежные зубы и хватает лезвие моего меча голыми руками. Оно ранит её, чёрная кровь капает с ладоней меж пальцев, но она упрямо смотрит мне в лицо.

– Ты забрал мою дочь, а значит, займёшь её место!

Я не понимаю, о каких своих детях она постоянно говорит. Резко оборачиваюсь, замечая, что Ясна опять спустилась вниз и направляется к нам. Уверен, что за ней полезет и Валад. Вела всё лежит у стены, она смотрит в мою сторону, и меня ужасает лужа крови под ней.

Я вырываю лезвие из руки Сумерлы, отступаю на пару шагов ближе к Веле. Пользуясь тем, что Озем не ускоряет шаг, размахиваюсь и наполовину вгоняю меч в стену справа. К счастью, туннель не из цельного камня, а в основном из уплотнённой земли и известняка. Эта порода мягкая, а лезвие меча Морока наделено особой силой. Сумерла смотрит на моё действие с недоумением, даже царь Озем замирает, видя мою глупость.

Прежде чем кто-то успевает опомниться или догадаться, в чём состоит мой план, я напрягаюсь и тяну меч вверх, до потолка, и в левую сторону, оставляя глубокую борозду. В середине пути натянутые мышцы болезненно напрягаются и растягиваются, из моего горла вырывается крик, но я довожу дело до конца и возвращаю меч по разлому в потолок. Резким движением проворачиваю рукоять, чтобы расширить трещину.

– Ты не посмеешь… – почти по-человечески шокированно бормочет Сумерла ровно за секунду до того, как лезвие моего меча не выдерживает напряжения и ломается.

Мне удаётся расширить пролом, и новые трещины расходятся в разные стороны по потолку и стенам. Я замираю, Озем и Сумерла отходят чуть дальше, но разломы прекращают расти, а обвала, на который я рассчитывал, так и не происходит. Мой кинжал на земле в трёх метрах от меня, меч сломан, и большая его часть осталась в потолке, мне больше нечем защищаться или расши…

– Ирай…

Я оборачиваюсь на слабый голос Велы. С неуместной в данной ситуации по-глупому счастливой улыбкой она протягивает мне свой топорик. Последнее оставшееся оружие. Я принимаю его, как и нашу возможную кончину, потому что обвал может как уберечь нас от хозяев Подземного царства, так и убить. Озем бросается ко мне. Он в ярости раскрывает рот, но я понимаю, почему он молчит. У него нет языка.

Остаток меча в меру короткий, чтобы размахнуться, а во второй руке у меня топор Велы, но обычное стальное лезвие отскакивает от золотых одежд противников. Пару моих атак Озем отражает посохом, но острым краем обломанного меча я задеваю его плечо, и царь ошеломлённо смотрит на свою кровь, будто удивлён, что в его теле есть нечто подобное. Не мешкая, я вгоняю остаток меча ему в бок. Озем пошатывается, он явно чувствует боль, но даже оружие Морока его не убивает. Сумерла нападает на меня сбоку, она буквально бросает меня в сторону, но, прежде чем со стоном удариться о камень, я задеваю её щёку лезвием топора. Она вновь вопит, хватаясь за лицо.

Я даже не надеюсь на победу, Озема и Сумерлу невозможно убить. Раны, что я им наношу, разве что удивляют их и немного задерживают. Вся надежда на расстояние между нами и пару удачных секунд, которые позволят от них сбежать.

Пока хозяева отвлеклись, я поднимаюсь на ноги и вгоняю головку топора в стену – там, где трещина сужается, – и со всей силы проворачиваю рукоять. Мышцы горят от резкого движения, а твёрдое дерево ручки расслаивается и ломается, когда я больше чем наполовину проворачиваю топор.

В этот раз трещины глубже, они паутиной распространяются во