Хорошо девиц спасать –  они, когда в беде, ничуть не меньше царевны обычно грязные да растрепанные. А тут –  ишь, нарядные, брови подведенные, щеки так и полыхают! Одна Алька чучело чучелом.

Но ведь не показывать же богатырям, что ее это задевает! Еще возомнят о себе… некоторые. И вообще –  ей тут сказка была обещана! Вот о ней и надо думать.

Только когда девицы, расставив на столе и жаркое, и овощи, наконец ушли, царевна наконец заговорила.

– Ты мне историю обещал, –  обратилась она к Савелию.

– А ты все ли про меня разгадала? –  прищурился тот.

Вот… жук! Еще и все ему! Впрочем… давно ведь об этом думала. С самого первого боя своего.

– Все, –  кивнула уверенно. –  Ты купец. И трус.

Уж больно запомнилось, как Савелий все повторял –  мол, не наторговать крестьянам за день на целый золотой. Ни принц, ни боярин ни за что бы об этом не задумались –  как и сама Алька. Да и не догадались просто. Точно знал бы –  али крестьянин, али купец. Вот только про крестьянина у Альки тоже своя мыслишка имелась.

– Верно, –  богатырь кивнул. –  Купеческий сын я, да и сам по молодости торговал… Что ж. Обещал –  так расскажу, стало быть.

Савелий происходил из купеческого рода. И отец его был купцом, и дед, и прадед. Прапрадед был пекарем. А уж сын его целый пекарский цех в столице Тридевятого организовал, а сам хлебами да выпечкой торговал. Внук и вовсе решил дело расширить, стал из дальних стран завозить сладости да специи. А заодно и рецепты все новые, чужедальние. По всей столице лавки Фидукиных славились!

И все своим семейным делом гордились.

Да вот наследник не в ту породу пошел. И угораздило же купца Фидукина на заезжей комедиантке жениться! Вот от нее-то, видать, и унаследовал Савелий тягу к приключениям да странствиям.

По юности, конечно, дело семейное осваивал. И в пекарских цехах работал, чтоб все уметь да знать. И в лавке за приказчика стоял. А только больше всего ему нравилось с обозами в страны чужедальние за диковинными товарами ездить.

Вот в одной из таких поездок и напала на обоз Савелия стая упырей.

Конечно, обоз охранялся. А только наемники из охраны и сами, кажется, струсили. А может, и растерялись. Одного из возничих нежить растерзать успела. Выхватил тогда Сава Фидукин меч –  в странствиях-то и купцы оружие при себе держат. Правда, обращаться с ним толком купеческих сыновей не учат.

Отчего-то в голове тогда мыслей совсем немного осталось. Что в обозе ваниль бесценная да орехи из Двунаседьмого. И что сладкой пахлавы медовой в столице не попробуют. И сразу стало ясно, как глупо это все, когда смерть –  вот она. Смотрит рыбьими глазами холодными. Руки истлевшие тянет.

Подумалось еще –  как хорошо, что у отца и другие сыновья есть.

А только в этот самый миг появились вдруг откуда ни возьмись воины сказочные в алых плащах. С шутками да прибаутками порубили нежить, что капусту, да и уезжать собрались. Будто весь этот ужас обычным делом был.

Оказалось, о поднятых упырях в особый отряд из ближайшей деревни сообщить успели. Повезло. Не всем, правда…

Крепко засел тот случай в голове у Савы. И липкий ужас, что сковал тогда все тело. И мысли про ваниль, орехи да пахлаву. И как хрипел возничий… которому не повезло. И чувство беспомощности, когда не можешь защитить, заступиться за тех, за кого ответ держишь. И жуткое понимание, что здесь все закончится.

Было ему тогда лет –  да не больше, чем царевне нынче.

Савелий тогда еще пожелал стать одним из воинов в алых плащах. Да только те лишь добродушно посмеялись над купеческим сыном. Куда уж ему…

После Савелий снова порадовался, что у отца-то и другие сыновья есть –  чтобы дело перенять. А сам… пораздумывал немного, собрался да и отправился в путь-дорогу. Беды себе на голову искать. Али на другое какое место? Благо мать без денег не отпустила –  собрала как следует. Отец же думал, побродяжит отпрыск немного, да и вернется, дурь из головы повыветрив.

Однако Сава оказался тем еще упрямцем. Нашел он себе и учителей. Выучился и мечом рубиться, и из лука стрелять, и вовсе без оружия драться. И бесславно возвращаться никак не планировал. Потому что понял вдруг, что быть купцом –  никак не его дело. Его же доля –  воинская. А в богатыри не берут пока… так мало ли дел на свете для воина!

Довелось Савелию и стражником поработать, и наемником побыть. Да и семейная наука неожиданно пригодилась. И за награду поторговаться, и в походе еды себе приготовить. Немало и подвигов он совершить успел в своих странствиях. И слава уж о нем пошла по всему Тридевятому, да и не только… А Сава все продолжал бродяжить. Будто искал чего.

Вот и прибил его однажды ветер странствий к Семи островам.

*

Народ на северных Семи островах жил суровый, дикий. Долгое время промышляли островитяне разбойными набегами на иные земли. Приплывали на своих кораблях, рушили целые города, грабили деревни. Кто сильнее –  тот и главный среди них.

Да и как им иначе жить, когда на скалистых островах и хлебам-то не вызреть! Своя земля не родит. При том и опасностей на островах не счесть: в скалах и тролли, и злобные йотуны-великаны живут, на земле волки-варги рыщут, в море чудища-илхвели подстерегают…

Грабежами и жили.

Впрочем, времена меняются. Нашелся однажды на островах такой ярл, что силу свою доказал, всех под свою руку собрал да и назвался конунгом –  среди всех старшим. А со временем и уклад островов изменил. И даже международный договор со странами континента подписал.

Стали бывшие разбойники-островитяне честно торговать с иными землями. Оказалось, что и им есть что предложить: и рыбу, и китовый ус и мясо, а пуще того –  камни самоцветные. В тарелку-то их не положишь, а за морем за них немалую цену дают. Все, что нужно, купить можно!

Хотя главным богатством островов оказались не рыба и не самоцветы –  не так их и много скалы родят. Зато уж чудищ всяких на севере всегда с избытком было, да и ныне не перевелись. Шкуры и зубы варгов, морских чудовищ и прочих бестий маги с континента готовы были закупать в любых количествах.

А потому воинское дело на островах так и осталось самым почетным. И свои города да села защитить, и на продажу шкуры промыслить. Сами себя островитяне считали лучшими бойцами на всем свете белом.

Мужчины островов становились воинами, мореходами да торговцами. А вот жены их да дочери дома сидели, пряли, ткали, отцов да мужей своих ждали.

Впрочем, случались среди островитянок и девы-воительницы. Не так чтоб часто, а и не так, чтоб кто им удивлялся. Были и были. Свой-то путь каждый сам выбирает.

Вот такой-то воительницей и была прекрасная Хильдур, дочь конунга. Высокая, статная, белокосая –  кто на нее только не заглядывался. Да только такую невесту поди еще заслужи. Ни на кого прекрасная Хильдур не смотрела.