Зверушка оказалась полезная и неприхотливая –  питаться могла морковкой да капустой, могла костями от хозяйского стола, а могла и вовсе без еды прожить не одну седмицу. Правда, самым сладким лакомством для нее было все-таки железо. К счастью, зачарованные доспехи и оружие богатырей тронуть она не могла. Но за пригоршню гвоздей готова была продать душу и становилась послушной и ласковой. А уж охраняла на совесть –  никакому псу не сравниться.

Лучину спустя все пятеро наемников были связаны одной веревкой. Ратмир хмурился –  эк не вовремя они!

Мышь блаженно пировала в уголке: нынче ей досталось много замечательного вкусного железа! Хорошие люди –  наемники, считала она. Правильные, щедрые. Почаще бы заходили.

А допрос пленников и вовсе колдуна не порадовал. Знали, что отряд должен уйти. Знали, что останется, вернее всего, девица да ученик, с которым впятером они рассчитывали справиться. Откуда бы?

Плохо дело. И тут поспешить бы, а придется теперь доставлять их в ближайший город, сдавать страже…

– Куда девицу велено было доставить?

Наемник злобно зыркнул. А ответ оказался таким, как и ожидалось.

– В Тридесятое.

*

Если идти иными путями, изнанкой мира, всякую дорогу спрямить можно. За миг в другом краю земли не окажешься, но день пути можно превратить в несколько часов. Вся беда в том, что на изнанке мира –  в Нави –  пути лежат иначе, и попасть по ним можно куда угодно. Верную дорогу через Навь только путеводная нить и укажет.

Вот только спрясть такую нить можно лишь из волос трех девушек, каждая из которых должна не только обладать магическим даром, но и быть двенадцатой дочерью двенадцатой дочери. Если учесть, что даже в семьях чародеев далеко не всегда дети рождаются с даром, предугадать, будет ли волшебницей именно двенадцатая девочка, невозможно. Далеко не в каждом поколении и одна такая девушка найдется, не то что три разом. Прясть они должны все вместе, в ночь, когда звезды в ряд выстроятся. А со временем волшебные клубки еще и изнашиваются. Словом, клубочек такой –  редкость редчайшая и ценность ценнейшая.

По слухам, один такой клубок хранился как величайшая реликвия в сокровищнице султана в Двунаседьмом. О других и слухов не ходило.

Однако в Тридевятом тоже был один такой драгоценный артефакт. И еще царь Игнат решил, что без толку да смысла такой вещи в сокровищнице лежать –  преступление. Он и постановил, что храниться чародейный клубок должен у лучшего из лучших богатырских отрядов, что на помощь при всякой беде спешат и людей от всякого зла охороняют. Иными путями проходили они каждый день на самые важные из заданий –  и оказывались всегда вовремя там, где нужно.

Сейчас путь отряда лежал через всю страну, из конца в конец  –  даже через Навь за день не одолеть. Вот и скакали весь день без отдыха за клубком следом, чтобы только одной ночевкой в дороге обойтись.

Ходить Навью с чародейным клубком Альке уже доводилось раньше. А только привыкнуть к этому казалось невозможным вовсе. Все здесь было странным и безумным, все казалось будто ненастоящим –  или и было таким.

Кругом простирался бесконечный лес –  но не родной, пахнущий хвоей, прелой листвой, грибами да цветами полевыми. Здесь не пахло ничем вовсе. Казалось порой, будто задохнуться можно, до того пустой воздух. Серые гладкие стволы деревьев, серая голая земля, серые листья, что никогда не шелохнутся. Серое небо, не видавшее ни солнца, ни звезд. Все было серым, точно угольком нарисованным. От этой пепельной мертвой серости к вечеру хотелось уже кричать, глаза отказывались смотреть на бесконечные одинаковые деревья, не отличавшиеся друг от друга ни единым листом.

А иной раз, стоило взглянуть на мир искоса, моргнуть слишком быстро, повернуться резко –  и на мгновение мир кругом будто ослеплял яркими красками. До того яркими, что и смотреть на них больно. Стволы деревьев делались вдруг радужными, змеились по ним затейливые дивные узоры, небо расчерчивали круги и полосы, да и сам воздух кругом был расцвечен разноцветными сияющими дымными лентами.

Но стоит завершить движение –  и снова нет ничего. Только если глаза закрыть –  на веках изнутри точно отпечатанные остаются еще долго круги и разводы.

А иной раз вздохнешь неровно –  и на долю мига мир вокруг взорвется мириадами запахов, не сказать даже –  приятных ли, нет ли, до того они оглушали. И тотчас снова станет пустым, серым.

От таких будто призрачных цветов и запахов кружилась голова, а думать становилось все труднее.

Жаловаться царевна себе не позволяла. Будто ей одной не по себе!

Когда Михайла дал сигнал к ночевке, Алька даже на миг испугалась –  неужели они останутся ночевать прямо здесь, на изнанке?

Однако глава отряда спешился, подобрал клубок и быстро-быстро принялся сматывать нить. И едва он сделал это –  мир будто моргнул на мгновение, плеснув снова болезненно-яркими красками, и –  стал нормальным.

Словно даже ничего и не изменилось. Все тот же лес кругом. Только настоящий. Вон, ветерок травинки колышет, листья шелестят, в небе серпик месяца уже загорелся. Кузнечики где-то стрекочут, филин ухает. И такое облегчение нахлынуло разом –  будто после долгого-предолгого пути наконец домой пришла.

– Село будем искать? –  деловито спросил Анжей.

Михайла покачал головой.

– Время тратить не след. Здесь заночуем.

Акмаль нахмурился.

– А как же царевна?..

– Как все! –  вскинулась Алька. Что за претензии, в самом деле! Сестра она им боевая или дева изнеженная?!

…В итоге, конечно, постель для царевны ладила половина отряда –  укладывали лапник, застилали попонами. Алька тем временем вместе со Светиком хворост для костра собирала, пока Савелий на костре кашеварил, а Акмаль лошадям ноги спутывал.

Сами богатыри устраивались вокруг костра на одних плащах –  им и не привыкать на земле спать.

– Эх, тяжко без колдуна в походе… –  уныло протянул Светик, в очередной раз хлопая себя по лбу.

– Не убил, –  сообщил ему Анжей, проводив глазами взмывшего в воздух комара.

– Угу, –  тоскливо кивнул ученик, а потом пояснил для Алевтины, –  Ратмир нам от этих кровопивцев защиту ставит обычно.

– Дааа, –  жалобно протянула Алька, хлопая себя по щеке. Попала –  по щеке протянулся кровавый след. –  Понятно тогда, отчего вы в бою всегда его заслоняете…

Старшие богатыри дружно усмехнулись.

На самом деле в боевом построении всегда по возможности защищали не только лекаря, но и обоих учеников. Последних –  потому как им опыта пока недостает. А лекаря –  прежде всего оттого что его заменить трудно. Ранят кого другого –  колдун вылечит. Ранят колдуна –  так пока в себя не придет, и лечить его некому. А если бой с людьми, так ведь ему и вовсе вреда другим причинять нельзя. Понятно, магической клятвы он не давал и при необходимости вполне биться мог, однако без острой нужды старался этого не делать.