Доски были тёмными, местами начинающими подгнивать, но ещё недостаточно хрупкими, чтобы провалиться под весом. Я осторожно наступил на одну из досок, и она жалобно заскрипела подо мной.

— Этим доскам уж лет двадцать, если не больше, — пробормотал я, качая головой.

Грэм, который стоял рядом, усмехнулся и покачал головой.

— Двадцать? Да они ещё при твоём дедушке лежали! — сказал он.

Мастера взялись за дело. Арден работал ломом, поддевая каждую доску у края, Грэм помогал ему поддевать их, с другой стороны, я же просто вырывал их — пара самых слабых сломались пополам. Доски трещали и протестующе скрипели.

Когда мы сняли все доски, перед нами открылась основа пола — лаги. Но тут нас ждал неприятный сюрприз: несколько лаг тоже оказались прогнившими. Они были тёмными, местами покрытыми плесенью, а одна из них даже слегка крошилась под пальцами.

— Ну вот тебе и двадцать лет! — проворчал Арден, осматривая лаги. — Эти на выброс.

— А остальные? — спросил я с тревогой.

Арден постучал по оставшимся брусьям молотком, прислушиваясь к звуку. Некоторые лаги звучали глухо — значит, тоже начали подгнивать. Но большая часть всё же была в приличном состоянии.

— Эти выдержат ещё лет десять, если их правильно обработать, — сказал он наконец. — Но те три придётся заменить.

Мы отправились в сарай за новыми брусьями. К счастью, Грэм заранее купил несколько запасных лаг на случай таких сюрпризов. Мастера весьма быстро подогнали новые лаги под нужный размер, а затем начался ещё более сложный этап замены. Грэм и Арден, видимо, работали вместе не один год, и получалось у них всё слаженно и красиво.

— Теперь эти точно не прогниют, — сказал Грэм, вытирая пот со лба. — Обработаем пропиткой и можно ставить.

— Идея наших дедов, проверено поколениями, — заверил Арден, проходя мимо с полным ведром тёмной жижи.

Когда лаги были установлены, закреплены и обмазаны жижей, мы принялись укладывать новые доски. Эти доски я выбирал сам: светлая пахучая сосна с красивым рисунком древесины.

Мы начали укладывать их одну за другой, плотно подгоняя друг к другу так, чтобы не оставалось ни малейшей щели. Арден проверял каждый стык, чтобы пол был как можно ближе к идеально ровному.

Здесь уже пришлось потратиться на гвозди. Работа шла медленно, но уверенно: каждая доска ложилась на своё место.

Когда последний гвоздь был забит, мы отступили и оглядели нашу работу. Новый пол выглядел великолепно: ровный, крепкий и светлый. Он сразу преобразил дом, сделав его светлее и уютнее.

— Ну вот, теперь этот пол выдержит даже медведя! — сказал Арден с довольной улыбкой.

До конца недели оставалось совсем ничего. Закончив с полом, мы с Арденом сразу же приступили оконным рамам, а Грэм работал отдельно над новым крыльцом и заменой парочки кирпичей в печке (в этом я ничего не понимал, но на всякий случай поглядывал).

Старые рамы, потемневшие от времени и покрытые слоем пыли, давно утратили свою прочность. Узенькие стекла, немного мутные, но не от грязи, а от времени, осторожно вынимали один за другим. Арден, прищурившись, осматривал каждую деталь.

— Эти рамы уже давно своё отжили, — заметил он, аккуратно поддевая стекло ножом. — Дерево рассохлось, щели сквозят. Когда ветер сильный, сквозняки только так ходят, да?

Я кивнул, оттаскивая старые рамы в кучу строительного мусора.

— Новые рамы из сосны будут куда лучше. И стекло получше поставим, а не эти мутные леденцы, — бодро произнёс Арден. — Если деньги есть на стекло, конечно.

Я вздохнул, но решил, что можно и потратиться, все равно мы, как это часто бывает, уже вышли за оговоренный бюджет. На копье мне теперь точно не хватит.

И вот, мы принялись за работу: замерили проёмы, подогнали новые рамы и закрепили их на место. Новые окна сразу преобразили дом — свет стал проникать внутрь свободно, делая кухню и комнату светлее, просторнее.

Когда дело дошло до двери, Арден хмыкнул и покачал головой. Она держалась крепко, но петли скрипели, а дерево давно уже покрылось трещинами, нижний край двери и вовсе прогнил, и обтрепался.

— Проще новую сделать, — сказал Арден. — И вообще, на окраинах лучше использовать двери, которые открываются внутрь. Мы сделаем её не сильно тяжёлой, но добавим крепкий засов, если захочешь — большой брус, перекрывающий дверь изнутри.

— Что насчёт петель?

— Знакомый кузнец куёт очень добротные и крепкие изделия. Петли для него — ерундовое дело, и в продаже парочка наверняка есть.

Мы сняли старую дверь с петель и вынесли её во двор. Арден принялся замерять дверной проём, а я тем временем вытащил из повозки доски для новой двери.

Работа закипела: Арден распиливал доски до нужной длины, затем скреплял их между собой металлическими полосами и большими гвоздями. Я помогал ему, чем мог.

Дверь получилась тяжёлой и плотной, с гладкой поверхностью и крепкими металлическими скрепами для дополнительной прочности. Арден закрепил массивный засов с внутренней стороны и проверил его несколько раз.

— Вот так-то лучше! — сказал он с гордостью. — Теперь эту дверь не выбьет даже практик ранга закалки. Да и выглядит она куда лучше старой. Главное — не забывай засов закрывать на ночь! Кстати, на окна внутренние ставни делать будем? Нехорошо — дверь прочная, а через окна залезть легко можно.

Сделали и внутренние ставни, с такими же крепкими засовами.

Последний день работ. Мы управились раньше срока, Грэм каким-то чудом умудрился сделать ещё больше, чем мы вдвоём с Арденом.

Мастера ушли. Я стоял на пороге дома, провожая их взглядом, пока они не скрылись за поворотом. А потом — пошел обходить дом.

Внутри меня разливалось странное, но приятное ощущение завершённости. Дом был готов. Мой дом, наш дом.

Я отошёл на несколько шагов, чтобы посмотреть на него со стороны. Свет мягко ложился на свежевыкрашенные стены, окна блестели под солнечными лучами. Даже крыша, на которую раньше я старался не смотреть из-за её ветхости, теперь заботливо и надёжно прерывало жилище.

В ту ночь, когда я медитировал, а после вернулся домой и по-новому, без влияния памяти Китта взглянул на окружающую разруху, я ужаснулся. Старое строение, на вид заброшенное. Даже не дом — лачуга! Поломанные доски крыльца, щели в стенах, местами отсутствующая черепица. Теперь же я смотрел на подлатанный дом и не мог не гордиться результатом.

Я прошёлся вокруг дома, разглядывая каждую деталь. Ровные линии оконных