Шрифт:
Закладка:
«Б-ба-а… – проблеяла я, стараясь подавить собственный вой. Запихнув кулак в рот, я попыталась заткнуть крик, рвущийся наружу.
«Что ба? Ну ба… И дальше что? Двадцать лет назад отвадила тебя от башни дурынду неугомонную, так ты сейчас притащилась и воешь сидишь посреди залы», – бабулин голос гудел в ушах, молоточками отстукивая дробный танец в разбухших от напряжения висках.
«Б-ба-б-буля… Ничего н-не поним-маю-у-у-у-…» – запричитала я, размазывая слезы по щекам.
«Где, где… Да уж не в Караганде… – голос подобрел и вздохнул как раньше, когда я прибегала с бабушке со своими детскими горестями, а она дула на разбитую коленку и приговаривала: «У кошки заболи, у собачки заболи, а у внученьки моей заживи».
«Покажись, а?» – заскулила я, вновь обнимая себя за плечи, в очередной попытке успокоиться.
«Нельзя, внученька, – строго оборвала меня бабушка. – Нельзя… Время мое еще не пришло. Призвали меня ненадолго, чтобы тебя, неразумную, назад вернуть».
«Кто? Зачем? – истерика вымотала до боли в сердце, отступила в пятки и меня начало морозить. – Подожди, куда вернуть-то? Я вообще где? – всхлипнув в последний раз, я завертела головой, пытаясь и бабулю разглядеть в кромешной тьме, и оглядеться по возможности. – Я домо-ой хо-о-чу-у», – вновь заскулила.
«Рано тебе домой, внученька. Путь не пройден. Прореха не залатана. Возвращаться тебе надо. Драконы твои без тебя и солара твоего долго не выстоят супротив первородного. Погибнут без помощи твоей», – бабушка сочувственно вздохнула и мне показалось, что теплая рука коснулась моих волос.
«К-ка-кие драконы. Ба, ты чего?» – выдохнула я изумленно и в то же мгновение в солнечном сплетение вспыхнула острая боль, разрывая тело напополам. Застонав, я прижала руки к груди и не сразу поняла, что они прикоснулись к чему-то влажному и горячему.
«Синенький помер… Хороший был, воду любил, дождиками ведал, ручейками да речушками», – в бабулином голосе прозвучала неподдельная печаль, а меня как обухом по голове ударило: синий погиб. А фиолетовый умер на моих глазах, а оранжевый догорал остатками силы. А… А я здесь. А они там… Без меня.
Память услужливо развернула передо мной картину забытого прошлого.
«Наташка… Черт, она ж одна осталась! И как отсюда выбираться? Если это не сон…» – с трудом разогнула исковерканное непреходящей болью тело и попыталась подняться.
«Ну, вот и ладною вот и умница, внученька моя, – темнота не позволяла увидеть но я знала: бабуля улыбается, а в ее выцветших голубых глазах плещутся маленькими золотыми искорками солнечные зайчики.
«Ты вот что, детка, запомни одно: за тобой вся сила рода. А в тебе – вся сила сошлась радужных драконов. Ты верь, внученька, верь в дракончиков своих, а, главное, в себя. Сильнее тебя нет сейчас никого в Грани изначальной. А Матери миров помощь твоя нужна. не справиться ей, за Вечность вечную обессилела она в одиночестве, мужа непутевого ожидаючи. А женская сила она знаешь, без мужского внимания иссыхает, в труху и пепел обращается. Ты помоги ей. А помощь к тебе скоро придет».
«Господи, ба! Это… все это такой бред! Ну, пожалуйста, пусть я сплю, ладно?» – застонала я, крепче прижимая руки к груди. Боль не прекращалась, пульсировала и кусалась, распуская острые щупальца от сердца по венам.
«Иди, детка, пора тебе, а если силы живых не достанет, так мёртвый источник призови. Ты теперь и это можешь!» – бабушка огорченно вздохнула, и вновь мне показалось, что она погладила меня по голове, прощаясь.
«Ба… Что за мёртвая сила? Откуда?… Ба?» – мой голос отразился от тишины, юркнул в темноту змейкой в поисках бабулиного голоса и вернулся ни с чем.
«А… как же мне вернуться-то? Ба?» – но разум уже осознал: тишина вновь стала мёртвой, а темнота – безжизненной.
«Мертвую силу призвать… Призвать… Это что ж я теперь, некромантом что ли заделалась? – поморщилась я. – Бред, господи, какой же бред! – голова раскалывалась, боль в груди разгоралась сильней, не давая сосредоточиться. – Этого не может быть! Просто потому что не может быть!»
Перед глазами вновь заплясали оранжевые всполохи, а где-то в районе желудка начал зарождаться крик. Не в силах больше сдерживаться, я запрокинула голову и снова заорала. В оглушенной визгом голове мелькнула мысль, но я не успела ее ухватить. Лишь тамтамом билось в ушах: «Крик-крик-крик-крик! Крик!»
А потом пришло понимание. Но было поздно: боль разодрала остатки разума и вырвалась из клетки человеческого тела. Нечеловеческий визг вырвался из моего ободранного истерикой горла, и я сделала попытку зажать рот руками. Не тут-то было. Длинные черные изогнутые когти вместо пальцев и обтянутые серой кожей не руки. Точнее, лапы похожие на ветки мертвых деревьев, оказались в поле моего зрения.
«Виверна… Черная виверна, несущая смерть всему живому и оживляющая мертвых колыбельной Миров… Мертвый источник…»
В памяти замелькали фрагменты нашего разговора с Аидой Ведо в Башне Мироздания.
Я умерла в За-Гранье… Но магия девяти стихий, живущая в радужном драконе, не убиваема…
А ведь Аида Ведо объясняла что-то о возможностях и источниках, спящих во мне.
«Вспоминай, вспоминай, пока при памяти», – стиснув зубы, удерживая себя на пороге рождения новой ипостаси, твердила я сама себе.
Радужный дракон владеет недоступной другим собратьям магией разъединения. Он способен быть кем угодно.
Золотой – это жизнь, черный – смерть. А в радужном – магия жизни и смерти в чистом виде, во всех проявлениях. Сила, способная оживить мертвых, и уничтожить живых без права на возрождение. Живой и мертвый источник в одном лице. Точнее, в одном драконе.
«А ведь сказки не врут», – мелькнула последняя разумная мысль, а затем черная виверна, взяв власть в свои руки, вырвалась на свободу и понесла меня туда, где один за другим гибли мои драконы.
Ярость в этот раз холодной изморозью выжгла бешенство, затмевающее способность трезво мыслить. Утробно завывая, черная смертоносная тварь из древних легенд и сказаний неслась убивать того, кто посмел нарушить равновесие Миров.
Когда я-виверна на всех парусах ворвалась на поле боя, раздирая пространство Из-Гранья ультразвуком, драконы еще держали Круг силы. Даже мёртвыми они продолжали удерживать щиты, намертво сцепившись хвостами.
Синий, фиолетовый, теперь и оранжевый медленно догорали, сжигаемые остатками демонической магии. Безумный демон бесновался в клетке, стены которой покрывали красноречивые трещины. На моих глазах не-бог демон Вритру, сделав обманный маневр, резко сменил траекторию и кинулся на золотого, едва не достав его шипастым хвостом.
Я взвыла и рванула было на помощь, но в этот момент обнаружила Наташку, вышедшую ниоткуда. Точнее, вывалившуюся из ниоткуда в клубах серого тумана.
«Чёрт! Чё-ёрт! – испуганно забилось сердце. – Как она сюда попала?»
– Беги, – заорала я из всех сил, черной молнией метнувшись в сторону подруги, стремясь прикрыть ее от разозленного не-бога.
Стены клетки его, конечно, не выпускали, но вот магия демона вполне спокойно прорывалась наружу и долетала не только до драконов. Крика моего, конечно, никто не понял. Поди пойми, что я-виверна имею ввиду своим воем. Но услышать услышали все.
Наташка вздрогнула. Мельком глянула в мою сторону и побледнела.
«Демон все побери! – выругалась я-человек в ипостаси зверя изначального Из-Гранья. – Она ж меня не признала! Только бы не прибила, только бы не прибила!» – молилась я, завывая ультразвуком, продолжая нестись на всех парах наперерез ядовито-зелёному сгустку, выпущенному в сторону беспечной подружки злорадно ухмыляющимся не-богом.
Успела я в самый последний момент. Хвостом сбила Наташку, откидывая ее прочь и принимая на себя удар. Магия первородного обожгла бок и вошла в тело остро отточенным ножом. Я-виверна подавилась визгом и неожиданно заткнулась, глядя как антрацитовые бока моей новой ипостаси сомкнулись над рваной раной, полностью поглотив магию не-бога демона Вритру.
«А вот это уже интересно!» – фыркнула я и упаковала подругу в объятья виверновых колец.
Магию Огненной Дикой никто не отменяла, а Наташка уже успела сотворить и швырнуть в мою сторону парочку огненных камешков размером с футбольный мяч. Если бы я-виверна могла смеяться, то заржала бы
