– Молчи, – только и смог прохрипеть Гримиум разъярённому Северному Дикому, который не оставлял попыток прорваться к Тале и вытащить ее из Круга.

Дикий яростно сверкнул кошачьим взглядом, обжигая вертикальным зрачком райна.

– Нельзя… магию… – райн приподнялся и обрушился на плечи Зерга, прижимая его к земле, сжимая изо всех сил. Спустя четвертое падение рядом рухнул Коб-Ор, помогая удерживать человека. А человек из последних сил сдерживал рвущегося наружу зверя.

Пятая, шестая волна. Неподвижные жрицы. Истекающая кровью Тала Шат Мау. Барахтающиеся в траве мужчины. Ни Гримиум, ни Коб-Ор, ни даже Зерг Гатто Норт уже не пытались подняться, осознав бессмысленность своих усилий.

Седьмая волна ударилась о защитный купол так, что стены раздуло как мыльный пузырь, и воины ощутили ледяной жар бушевавшего внутри пепла. Волоски на руках покрылись инеем, а сердца пропустили удар от холода, всего на секунду тронувшего их тела.

Когда же последняя волна схлынула, перед Танцующей-На-Гранях запульсировал сгусток тьмы, похожий на черный цветок. Тала Шат Мау ожила, стряхнула с себя остатки пепла, и окунула ладони в сердцевину. Замерев не надолго, словно прислушиваясь к чему-то внутри живой материи, иномирянка начала раздвигать руки в стороны, пытаясь то ли разорвать сгусток на части, то ли увеличить его в размерах. Процесс шел с трудом, но Тала не сдавалась, закусив губу и упрямо сдвинув брови, миллиметр за миллиметром расширяла сопротивляющийся круг.

– Нет, – удерживая Зерга на коленях вместе с Коб-Ором, шепнул в самое ухо Гримиум. – Нет.

В этот момент хлопья пепла ожили и заискрились, соединяясь в одно целое, сплетаясь в нити, образовывая клубок. Оживший шарик подплыл к груди Танцующей, замер напротив солнечного сплетения, мигнул и исчез. Тала рухнула на колени, принимая силу Пути, но так не выпустила чернильное пятно из рук.

– Солар принял Путь, – выдохнул Гримиум и едва не выпустил Зерга из захвата. – Сейчас… Смотри…

Черный цветок играл с иномирянкой то поддаваясь, то сопротивляясь ее усилиям. Но уже было понятно: Танцующая-На-Гранях побеждает, и вот-вот вывернет странный сгусток наизнанку. Последним усилием воли Тала Шат Мау поднялась с колен, развела опутанные по локоть черной паутиной руки в стороны, и выдохнула на одном дыхании:

– Я – Танцующая-На-Гранях. Прими меня. Впусти меня. Верни меня.

Цветок мигнул и за считанные секунды расплылся чернильным пятном напротив чужестранки, превращаясь в черную рамку портала. Белесые щупальца тумана заклубились внутри, приглашая сделать первый шаг. И шаг этот Тала Шат Мау сделала. Лепестки чёрного лотоса тут же с хлопнулись и сыто рыгнули. Сгусток мигнул ярким светом и пропал, будто его и не было.

Шорох опустившихся крыльев привел ошарашенных мужчин в себя. Двое воинов так и стояли на коленях, позабыв о том, что надо удерживать третьего. Северный Дикий повел плечами и с трудом поднялся, едва удерживая в узде ополоумевшего от отчаянья и беспомощности зверя.

– Зерг… – поднимаясь, выдохнул Коб-Ор.

– Не сейчас, – с трудом разлепив спекшиеся губы Зерг, развернулся и пошел прочь от пруда.

– Оставь его, – остановил Гримиум Коб-Ора, попытавшегося удержать друга. – Успокоиться и вернется. А мы пока выясним, какого змея здесь происходит. Тем более жрицы уже пришли в себя.

– Да, но круг они все еще держат, – кивнул Коб-Ор в сторону самовил.

Девы остались стоять на своих местах, сложив крылья, сияние их погасло, защитный купол исчез. Огромный лотос, на котором танцевала Тала Шат Мау, медленно погружался в темно-зеленую воду. С мягким чмоком исчез последний лепесток и широкий надводные листья вновь укрыли блестящим живым ковром застывший пруд. Цветы Нелумбо один за другим превращались в полураскрытые бутоны, и через несколько минут ничто не напоминало о том, что в лотосах скрыта живая магия.

В Старших родах и племенах души шаманов вернулись из путешествий по за-Граньям. В родовых кругах разожгли огонь. Запели бубны, застонали диджериду. Юные девушки встали в хоровод и пошли по кругу с танцем.

Тем, кто сейчас бился в Из-Гранье за жизнь и смерть, шаманы не в состоянии были более помочь. Но смрадное дыхание разбуженной празмеи Ананты коснулось каждого, кто искал радужного дракона. И теперь старшие плели защитный пояс Ириды, вплетая в каждую петлю силу рода и свет своего солара.

Райну Гримиуму, наследнику рода Заклинателей Огненных Змей, понадобится вся мощь жизни, чтобы Песня прозвучала и была услышана.

До Ночи полной Радуги оставалось несколько часов.

Глава 9. Из-Гранье. Этамин – живая и мертвая

«Этамин, девочка моя, очнись. Проснись, моя хорошая. Пора просыпаться», – ласковый голос звал и уговаривал, шершавые ладони нежно оглаживали меня по волосам, а я все норовила спрятаться по одеяло.

«Ба, ну еще пять минуточек! Мне ко второй паре! Сейчас, встану!» – сопротивлялась я изо всех сил, пытаясь удержать за хвост фееричный сон.

«Пора, драконам нужна твоя помощь, вставай…»

«Каким драконам? – удивилась я и подскочила на кровати.

Непроглядная темнота и мертвая тишина окружали меня плотной стеной. Я не слышала ни своего дыхания, ни стука собственного сердца.

«Так, я походу сплю и продолжаю видеть сон», – решила я и ущипнула себя за ухо, что бы очнуться. И тут же скривилась: боль была чересчур натуральная.

«Ба?» – хриплым шёпотом позвала я.

Глупо, конечно. Но ничего более путного в голову не пришло. Разум твердил, что я не очень умная женщина: звать человека, который много лет назад покинул этот мир, предел глупости. Но голос-то я слышала.

«Чёрт, это просто сон. Сон и ничего больше! Так… Вчера после авиашоу мы пили сухое красное, видимо, перебрали, или купили палёное… Значит, я ночую у Наташки в Краснодаре, а в комнате просто очень темно… Точно! Во второй спальне нет окон!» – я вздохнула с облегчением и осторожно спустила ноги с кровати. Ощупала пространство вокруг себя и поднялась, изо всех сил вглядываясь в непроглядную темень.

Раскинув руки в стороны в поисках стен или хотя бы выхода, я сделала маленький шажок вперед. Темнота плотно шалью обняла мои плечи, стекая по спине каплями пота. Отчего-то стало жутко до судорог в пальцах ног. Я переступила с ноги на ногу и сделала следующий шаг. Босые ступни ощущали холод камня, но я упрямо твердила себе, что будучи хорошо подшофе просто не помню, какой пол в съемной Наташкиной квартире.

«Наверное, плитка», – кивнула сама себе и двинулась дальше.

«Ну да, ну да, – криво усмехнулся мой цинизм. – Утешайся этой мыслью. Главное, чтоб ее не выбили на твоей могильной плите».

«Заткнись!» – отмахнулась я.

«А ты нас не затыкай, нам в тишине офигеть как страшно!» – раздался хор голосов в моей голове.

«Ну, началось! Давненько я сама с собой не разговаривала. И откуда вы только повылазили!» – вслух застонала я.

«А мы и не уходили никуда, дорогуша. Так, сублимировали в творчество до поры до времени…» – томным голосом протянула моя внутренняя стера, проводя рукой по позвоночнику. Мерзким слизнем по позвоночнику пополз ужас.

«Я сошла с ума!» – судорожно втянув в себя воздух, прошептала я, сжимая голову ладонями.

– Что здесь происходит? – вопрос завяз в темноте, а тишина зловредно хмыкнула.

Скривившись от трусости в собственном голосе, я выпрямилась и в бешенстве от собственной слабости выкрикнула громко и зло:

– Какого черта здесь происходит? – и замерла в ожидании Наташкиных воплей, мол, какого ёжика я ору посреди ночи.

Дит… Дит… Дит… раздалось в ответ и я похолодела от дикой волны ужаса, окатившей меня от макушки до пят.

«Похитили, замуровали, похоронили заживо!» – визжали мысли, перебивая друг друга, суетясь и пинаясь. В висках застучали молоточки, в глазах потемнело, и впервые в жизни я сдалась на волю истерики и завизжала. Дикий утробный визг рвался из солнечного сплетения, спотыкался о ребра, путался в легких, царапал гортань и вырывался сквозь плотно замкнутые губы. Я упала на колени и обхватила себя руками. Вой не прекращался, то источаясь до ультразвука, превращаясь в рев дикого зверя.

Оранжевые всполохи мелькали перед глазами, обжигая сетчатку и вызывая слезы. Захлебываясь отчаянным рёвом, я стонала до икоты, подвывала диким волком, отчаянно жалея себя, не понимая, что происходит. За что … И как… И где…