И тут Рене вдруг срочно потребовалось уехать в больницу. Он очень старался выставить эту ложь как можно правдоподобнее.

Аника побежала вслед за ним и все высказала ему в лицо. Я и не знала, что ей давно все было известно. Конечно же, было! Все вылилось в скандал. Я сидела окаменевшая. Мне пришлось выслушивать, как моя дочь называет своего отца закоренелым обманщиком, как он это отрицает и как оба делают вид, будто я ничего не слышу.

И тут мне стало ясно, что никто из них не воспринимает меня всерьез. Что Аника только из принципа накричала на него, а не из чувства глубокой солидарности. Для моей дочери я была скорее антипримером. И если говорить честно, для меня самой из юности я тоже была антипримером. Как же вышло, что я примерила на себя столь жалкую роль? Я осознала тогда, что так дальше продолжаться не может. И мне понадобилось еще пару дней, чтобы сделать нужные выводы…

Веришь ты или нет, Инес, но во время похорон я на полном серьезе заинтересовалась, сколько из присутствовавших плачущих женщин видели моего мужа голым.

Знаю, это странные и даже совершенно неуместные мысли для вдовы, да еще в день похорон. Но мне они не показались неуместными. Если бы я была одной из его любовниц, то никто бы не запретил мне прийти попрощаться, даже если это показалось бы кому-то бесцеремонным. Ну и Рене заслужил, в конце концов, чтобы хоть одна женщина горевала о его уходе от чистого сердца. Я таковой не была.

Вакуум

Конечно, Йоханна не могла каждый день ходить по магазинам, да и не хотела. Намного больше ей хотелось участвовать вместе с Паулиной в разборе вещей, помогать ей упаковывать их и наконец проявить свои организаторские способности.

Когда вся одежда Рене перекочевала в коробки, а потом в машину Паулины, Йоханна почувствовала себя по-другому. Потому что все остальное – это были только… вещи, и ничего более. Не осталось ничего такого, что задевало бы какие-то струнки в душе.

Она могла бы переиграть и поручить Паулине только отправку вещей, а мелочи собрать сама, но разбираться вместе было как-то комфортнее. Не комфортнее – вместе с Паулиной было здорово!

На второй день работ юная расхламительница удивила Йоханну тем, что слушает шлягеры семидесятых, восьмидесятых и девяностых.

– Нет, правда, неужели эта музыка в твоем вкусе? И этот гранж…[9]

Паулина закатила глаза:

– А ты знаешь, что гранж был крут не только в девяностых? Потом он снова вошел в моду.

С наигранным возмущением Йоханна уперла руки в боки:

– Ха, девяностые – это же совсем недавно, можно сказать, вчера! А про «потом» я ничего не знаю, – сбавила она обороты.

За совместной работой и разговорами она чувствовала себя едва ли не ровесницей Паулины, хотя годилась ей в матери… Может, Паулина просто подыграла ей, сказав о своих музыкальных пристрастиях?

– Ты хочешь посмеяться надо мной? – спросила она как бы в шутку, но немного напряглась.

– Нет, конечно! Что ты придумываешь? – воскликнула Паулина. – Мне и вправду нравится. Создает хорошее настроение, когда чем-то занимаешься.

Включив гранж через колонки, они взялись потрошить шкафы в гостиной. Паулину не удивлял тот факт, что почти восемьдесят процентов вещей принадлежали Рене. В гостиной он держал коллекцию виниловых пластинок, модели автомобилей, альбомы с монетами и еще всякую всячину. Йоханна с удивлением обнаружила там папки со страховками (и почему он не держал их в кабинете?), а когда увидела дрон, вообще лишилась дара речи.

Паулина не позволяла себе никаких комментариев. Она просто распределяла вещи Рене по ящикам и коробкам, стараясь соблюдать какую-то систему. Попутно они болтали обо всем на свете. Точнее сказать, о фильмах, живых концертах, о сортах кофе и любимых овощах (пастернак – вкусно! брюссельская капуста – ох, нет!), о путешествиях и местах, где хотелось бы побывать, о покупках и аквапарках… Фоном звучала Марианна Розенберг с ее душевной песней Mr. Paul McCartney, а Вики Леандрос умоляла некоего Тео отправиться с ней в Любц.

Темы для разговоров были настолько же разнообразными, насколько и ни к чему не обязывающими. Только об одном они не говорили вообще – о личном. Как будто заранее условились. И хотя – а точнее, потому что – их болтовня была поверхностной, Йоханна чувствовала себя в своей тарелке. Она слишком долго была одна до этого.

Однажды она поймала себя на тайном желании, чтобы Паулина была ее дочкой. Или, точнее сказать, чтобы Аника была похожа на Паулину. Нет, и это не совсем так. На самом деле ей очень хотелось, чтобы ее отношения с дочерью были такими же легкими и душевными, как с этой зеленоволосой девушкой.

А вдруг… Вдруг, чего нет сейчас, появится в будущем?

До желаемого, конечно, как до Луны, но хотя бы появилась мысль, что это возможно. А возможно потому, что Йоханна сама была готова меняться. Больше того, ничего на свете она не хотела сильнее.

Через две недели все вещи была упакованы. Паулина подъехала на машине и загрузила в нее оставшиеся коробки. Малышка Мия наблюдала за процессом с неподдельным интересом.

– Ты переезжаешь? – спросила она, чуть не лопаясь от любопытства.

– Когда-нибудь, возможно, но точно не сегодня, – ответила Йоханна. – И я бы ни за что не уехала, не попрощавшись с тобой.

– Но я тут буду всего две недели, – объяснила Мия. – А потом каникулы закончатся, и я пойду в школу. Наконец-то!

О том, что Мия не постоянно живет в соседнем доме, а просто приехала на каникулы погостить у бабушки и дедушки, Йоханна раньше не задумывалась.

– Ты хочешь поскорее в школу?

Мия так посмотрела на нее, будто она говорила на китайском. Или сказала что-то невероятно странное.

– Конечно! – ответила она многозначительно. – Я хочу как можно больше знать и стать потом детским доктором. А ты, кстати, кем работаешь?

– Ну… – К такому вопросу Йоханна была не готова.

К счастью, Паулина очень вовремя вмешалась в их разговор:

– Йоханна – открыватель новых дорог. Это невероятно важно. И это настоящее приключение!

Мия на какое-то мгновение потеряла дар речи.

Бо́льшая часть шкафов теперь пустовала. Пустовали полки в кабинете Рене, его письменный стол, витрина для безделушек, не говоря уже о домашнем баре, винном шкафе и хьюмидоре.

– Мне не нужен весь этот хлам! – объявила вдруг Йоханна. – Ты можешь забрать и мебель?

– Ну конечно! Это прекрасная качественная мебель, без проблем! Но мне тогда понадобится помощь для разборки