Его лукавая усмешка вернула Йоханну в реальность. Она смотрела на Генри с открытым ртом. Неужели ему Паулина обо всем рассказала? Это было невероятно.

– Паулина? Нет, мы даже не разговаривали, только коротко переписывались. Я могу показать тебе нашу переписку, там одни сухие факты.

Йоханна отмахнулась:

– Ладно, я тебе верю. К тому же с Паулиной мы и не обсуждали такие подробности. Тогда тем более удивительно, как четко ты описал дом моей мечты. Но как ты узнал?

Генри пожал плечами:

– В этом и есть моя суперсила. Я называю это прикладной психологией.

– Я поражена! – призналась Йоханна. – А в другую сторону это тоже работает? Я имею в виду, ты можешь сказать, кому бы подошел этот неуютный дом в качестве идеального жилища?

И на этот раз Генри не стал долго раздумывать:

– Тот, кто хотел бы тут жить, не ищет домашнего уюта, ему нужны декорации для успешной жизни. Судя по тому, что осталось, обстановка была шикарной, но при этом достаточно холодной. Этот дом призван говорить о статусе. Хозяину этого дома вещи важнее, чем чувства, и дружеским отношениям он бы предпочел зависть других. Мне вот интересно…

– Тебе интересно, как я все это терпела? – перебила его Йоханна. – Да?

Генри сжал руки в кулаки. Он всегда так делал, когда злился, особенно на себя самого.

– Прости, мне не стоило влезать, – произнес он явно смущенно. – Я не вправе судить о тебе или о твоем покойном муже, не говоря уже о ваших с ним отношениях.

– Но ты попал в яблочко! – сказала Йоханна, пытаясь его успокоить.

Она хотела коснуться его, положить руку на плечо, но удержалась, чтобы не давать никакого повода для ненужных мыслей с его стороны.

– Вот и прекрасно! – Генри допил воду и поднялся. – Мне уже пора на следующую встречу. Ты можешь взять паузу, чтобы решить, с каким риелтором ты хочешь работать, Йо. Я был бы рад, если б смог помочь тебе с продажей этого дома и поиском нового. Но я пойму, если ты выберешь незнакомого тебе человека. Порой нужна дистанция, особенно когда речь идет о принятии очень личных реше…

– Я уже решила, – снова перебила его Йоханна. – Раз уж ты так здорово описал дом моей мечты, то сможешь и найти его для меня.

Он засмеялся:

– С удовольствием. Тогда я позвоню тебе завтра, чтобы обсудить детали. Площадь, цену и прочее. Как только найду подходящие объекты, сразу поедем смотреть. И то же касается твоего нынешнего дома и его возможных покупателей.

Они встали с дивана и оказались у входной двери. А дальше что? Рукопожатие, как казалось Йоханне, было неуместным. А обняться – это слишком навязчиво.

Но Генри на сей счет не раздумывал. Он быстро прижал ее к себе и поцеловал в щеку. В этом не было ничего интимного, абсолютно по-дружески. И прикосновение было короче, чем хотелось Йоханне.

А потом он ушел.

Йоханна постояла несколько минут у открытой двери, провожая его взглядом. Он обернулся и помахал рукой.

Когда она вернулась в дом, у нее было ощущение, будто все это ей приснилось. Ей ужасно захотелось кофе, но, так как молока в доме не было, она решила налить себе вина. Сухое розе. Отлично подойдет для летнего вечера.

С бокалом в руке Йоханна ходила по комнатам, пытаясь посмотреть на дом глазами риелтора. Или – что еще сложнее – глазами потенциального покупателя. Ничего не получалось. Она и понятия не имела, какова сейчас стоимость ее дома. Наверняка больше, чем они заплатили за него в свое время, но и тогда это было немало.

Она решила во всем положиться на Генри – он-то точно знает, сколько за него можно запросить. В конце концов, это его работа.

Вдруг ей стало интересно, был ли Генри так же удивлен их встрече, как и она. Или он все же знал, что она поменяла фамилию на Ландграф? Просто сделал вид, что для него это сюрприз?

Ну, нет, зачем ему притворяться? И кроме того, Генри не такой, не будет он хитрить.

Но если подумать, она же его совсем не знает. Помнит лишь несколько эпизодов из их общего прошлого. А другие эпизоды? Знала ли она его друзей? Ездили ли они вместе отдыхать? И если да, то куда? О чем они спорили? И наконец, почему они расстались? Она не могла ответить. Удивительно, как избирательна человеческая память!

Потом ей пришла в голову мысль, что ответы на все эти вопросы можно найти в ее дневниках. Они лежали в коробке на чердаке.

Йоханна одним глотком допила вино и поставила бокал на лестницу. Потом уберет. Она сгорала от любопытства.

В отличие от коробок с ее школьными тетрадями и университетскими конспектами коробка с дневниками оказалась не подписана. Она уже отчаялась найти ее, но потом вспомнила слова Инес: «Когда ты хочешь что-то скрыть, это сразу бросается в глаза. Самое лучшее, не прибегай к маскировке! Пусть просто затеряется в общей массе».

Очевидно, что при переезде сюда она последовала именно этому совету, потому что не хотела, чтобы Рене нашел ее записи. Он и не проявлял никакого интереса к ее личным вещам, но ей было бы спокойнее, когда спрятано наверняка.

Коробка и правда лежала чуть ли не на самом виду – у слухового окна. Дневниковые тетради были аккуратно сложены в хронологическом порядке. Йоханна доставала одну за другой и пролистывала их, пока не нашла то, что искала.

Весна 1989 года. Ей тогда было двадцать лет. Даже меньше, чем сейчас Анике.

Затаив дыхание, она перечитала то место, где описала первую встречу с Генри. И дальше… Первое свидание, первый поцелуй, первая ночь вместе…

Она сняла пыльную простыню со старого бабушкиного дивана, села на него и вдруг ощутила чувство защищенности и уюта.

В это мгновение луч вечернего солнца проник сквозь крошечное оконце, запустив золотистый свет. Волшебная картина. И самый подходящий момент, чтобы окунуться в мир забытых чувств.

Йоханна продолжила читать.

Пятница, 17 марта 1989 года

– Сюда ходят до тех пор, пока не вывернет наизнанку, – сказала Инес и начала ухахатываться от собственных слов. – Потом ищут что-то другое.

Ну да, особо вкусной еду в нашей университетской столовой не назовешь, но чем-то питаться все же надо, и желательно подешевле. А на стояние у плиты у меня времени