Думаю, мы оба хорошо спали прошлой ночью.

— Доброе утро, принцесса.

Она медленно высвобождается от меня, отводя свою ногу от того места, где она была накинута на мою, и при этом трется о мой член.

— Ммм… По крайней мере, на этот раз я помню прошлую ночь, — она зарывается лицом мне в грудь. — Не могу поверить, что я спала здесь.

— Не будь такой. Мне чертовски нравилось, что ты рядом со мной. Это лучший ночной сон, который у меня когда-либо был. Даже Миртл меня не разбудила, — сажусь и откидываюсь на подушки, увлекая ее за собой, любя эту сонную, мягкую ее сторону. — Ты моя жена. Ты должна быть в моей постели.

— Технически ты в моей постели, — поддразнивает она, и по ее лицу пробегает легкий румянец. — Думаю, ты можешь остаться столько, сколько тебе понадобится.

— Тебе не нужно об этом беспокоиться. Вчера я выбрал место для аренды.

Я смотрю, как ее голубые глаза тускнеют.

— Ты уезжаешь? Уже?

— Не думал, что ты действительно хочешь, чтобы я остался здесь, — говорю ей, проводя пальцами вверх и вниз по ее позвоночнику.

— Я… — она заволновалась. — Я не хотела, чтобы ты так себя чувствовал.

Я поднимаю ее подбородок и приближаю ее глаза к своим.

— Мне двадцать семь, Мэдлин. Мне нужно свое место. Я не могу вечно ночевать на твоей запасной кровати, а даже если бы и мог, не думаю, что выжил бы, живя с четырьмя женщинами, а не только с моей женой.

— Куда ты переезжаешь? — спрашивает она, по-видимому, разочарованная, немного надувшись. И, черт возьми, моему члену не нравится такой вид.

— Двухкомнатная квартира внизу. Та, что рядом с Мэддоксом и Калленом.

Ее выразительные глаза расширяются, она моргает, прежде чем прикусить нижнюю губу.

— Ой.

Я прижимаю большой палец к пухлой губе, освобождая ее, и моя девушка резко втягивает воздух.

— Ой? Это все, что у тебя есть?

Ее губы обхватывают мой большой палец и нежно целуют его, и я стону, когда это чувство пронзает член.

— Мне нужно собственное жилье, женушка, потому что, как ты сказала вчера вечером, мне нужно встречаться с тобой. А это значит, что мне нужно забрать тебя из твоей квартиры и потом отвезти ко мне домой.

— Тебе нужно встречаться со мной, мальчик-хоккеист, — дьявольская улыбка растекается по ее лицу. — Что ты планируешь делать у себя дома такого, чего не смог бы сделать у меня?

— Детка, я заставлю тебя так громко кричать мое имя, что твои соседки по комнате не смогут снова взглянуть на тебя, не покраснев.

Она водит руками под моей футболкой, проводя кончиками пальцев по прессу, и мои мышцы напрягаются.

— Мэдлин, — предупреждаю, пока она играет с поясом моих боксеров. — Здесь я пытаюсь быть джентльменом.

— Совершенно уверена, что этот джентльмен выпрыгнул бы из окна, пока я выкрикивала твое имя, Ис.

То, как она смотрит на меня… Блять.

Я обхватываю рукой ее длинную шею и провожу большим пальцем по ее пульсирующей вене.

— Линди… — другой рукой обнимаю за спину и касаюсь ее губ своими, стону, когда ее сладкий вкус взрывается на моих губах.

Линди стонет, и между нами проносится электричество. Член упирается в мои боксеры, и я притягиваю ее к себе на колени, чтобы она была ближе. Нужно еще ближе. Так, черт возьми, гораздо ближе.

Но знаю, что для этого еще слишком рано.

Эта девушка заслуживает романтики, роз и свечей.

Она заслуживает сказки.

Она заслуживает всего.

Проведя губами по ее челюсти, я пробую кожу и прикасаюсь к ней так, как мне хотелось уже чертовы годы.

Сексуальный вздох, который она издает, проводя ногтями по моей обнаженной груди, опьяняет. Мой член прижимается к ее мягким бедрам, желая участвовать в действии.

Словно зная, что мне нужно, Линди скользит по моему члену и стонет, углубляя поцелуй. Ее язык проскальзывает внутрь. Осторожно трогая мой. Обучась. Исследуя. Разжигая все чертовы нервные окончания, словно лесной пожар, который только начинает гореть.

Тот, который выйдет из-под контроля.

Ее ногти танцуют по моим соскам, и я рычу, провожу языком по ее шее, останавливаясь, чтобы пососать учащенный пульс.

Линди цепляется за меня, прижимаясь, как будто мы два подростка, боящихся быть пойманными. Единственное, что нас разделяет — это клочок ткани от ее трусиков и моих боксеров.

Тепло ее киски побуждает меня зайти дальше, чем я предполагал.

Еще нет.

— Линди… — туманные глаза смотрят на меня, обжигая душу.

— Мне очень жаль, — шепчет она и разбивает мне сердце своими словами.

— Детка, тебе не за что извиняться. Ты была права вчера вечером. Мы пропустили пару шагов. Я хочу пригласить тебя куда-нибудь и обращаться как с принцессой, которой ты и являешься. Я хочу завязать с тобой романтические отношения, прежде чем впервые буду поклоняться каждому дюйму твоего тела. Ты заслуживаешь это. Ты заслуживаешь все.

Она опускает лоб мне на грудь и трется.

— Я должна тебе кое-что сказать, Истон.

Я провожу руками по ее волосам и обхватываю затылок.

— Ты можешь рассказать мне что угодно.

Ее плечи поднимаются и опускаются с сильным вдохом и выдохом, и я готовлюсь к тому, что, черт возьми, она собирается мне сказать, потому что это не может быть ничем хорошим.

Ее голубые глаза, словно Бермудские острова, смотрят на меня, и она проводит зубами по губе.

— Я никогда не делала это раньше.

— Чего не делала? — спрашиваю в замешательстве.

— Что-нибудь из этого, — шепчет она, но не отводит взгляд. — Я имею в виду, дело доходило лишь до ласк под рубашкой много лет назад. Но на этом все… С той ночи я никогда никому по-настоящему не доверяла. Недостаточно, чтобы сделать себя такой уязвимой, — тихо говорит она, трясясь.

Я держу ее голову в своих руках.

— Дыши, Линди, — шепчу я ей в губы. — Ты мне доверяешь?

— Даже свою жизнь, — говорит она, и моя грудь раздувается.

— Это все, что имеет значение. Во всем остальном не нужно спешить. Сначала мне нужно тебя добиться, верно?

Линди улыбается и прижимается губами к моим.

— Ты заставишь меня пожалеть об использовании этого слова, не так ли?

— О да, детка. Но это будет единственное сожаление. Я обещаю.

— Хорошо, — она кладет голову мне на грудь, и я знаю, что только что дал самое большое обещание в своей жизни. Теперь мне просто нужно убедиться, что смогу его сдержать.

Глава 10

Линди

— Эй, беда, — говорит Мэддокс, уткнувшись головой в наш холодильник