Шрифт:
Закладка:
– Да.
– Мы точно договорились?
– Да.
Вижу, что она снова проваливается в свое воображаемое кино о несчастной любви.
Что ж, может, это и хорошо.
Меньше реальности услышит и увидит.
Тем лучше для нее.
Глава 15. Наемник
Задание было несложным.
Двое.
Мужчина и женщина.
Просто отработать, потом зачистить рабочее место «до собак», то есть чтоб потом даже с собаками было ничего не найти. Стандартная процедура.
Мужчина с подготовкой, ориентировочно второго уровня. До этого зачистил троих наших, которые были на испытательном сроке. Ничего страшного, расходный материал, жертвы естественного отбора. Сколько их было, сколько еще будет. Второй уровень объекта – это лишь повод отнестись к заданию серьезно. Но я ко всем заданиям отношусь с максимальной серьезностью, потому и жив до сих пор.
Обычно до нас не доводят, кто заказчик. Но я предпочитаю знать больше – будучи в курсе мотивов заказа, можно подстраховать себя от многих неожиданностей. В данном случае тоже разузнал все подробно по своим каналам. Сюрпризов не ожидалось, ибо история типичная: богатая семейка, бизнес пополам на двоих. У него любовница, которая мечтает стать женой. У нее какой-то случайный парень, которому просто повезло отбить объект от коллег, слишком расслабленных кажущейся простотой заказа. В нашем деле расслабляться нельзя, жаль, что некоторые об этом забывают.
Я взял с собой двоих учеников, уже бывавших со мной на заданиях. Работать будем с трех точек. Домик в лесу – отличная цель. Ни свидетелей, ни камер. Просто в режиме максимальной скрытности постепенно сходимся с километрового радиуса к центру и ждем, когда кто-то выйдет из дома. Уж что-что, а ждать мы умеем.
Я уже видел между деревьев крышу домика, когда краем глаза заметил на плече мигнувший огонек рации. Что за черт? Я же проинструктировал: соблюдаем радиомолчание, связь только в экстренном случае. Нажимаю на тангенту. Говорю в четверть голоса:
– Первый, прием.
– Первый, я третий, – стонет рация. – Я трехсотый. Попал в ловушку. Яма с кольями на дне. Стопа пропорота насквозь.
Интересно. Похоже, объект не понаслышке знаком с методами вьетнамских партизан.
– Третий, принял. Обезболься, перевяжись и уходи из сектора. Как понял, прием?
– Первый, по…
Хлопок.
Слишком очевидный для того, чтобы быть помехой связи…
Похоже, куратор ошибся: для второго уровня объект работает слишком профессионально. Что ж, я давно ждал серьезного противника и, похоже, дождался. Третьего жаль, перспективный был парень. Второго жаль меньше. Думаю, он тоже уже мертв – и буду очень рад, если ошибусь.
Переключаюсь на его волну.
Вызываю.
Молчание.
Ясно. Я не ошибся. Что ж, в данной ситуации, возможно, это и к лучшему – на серьезном задании лучше, чтобы никто не мешался под ногами. К сожалению, парни оказались не готовы к работе такого уровня.
Осталось выяснить, готов ли к ней я.
Через две минуты я понял: объект очень хорош. Две ловушки, мастерски прикрытые листьями, я обошел, а в третью чуть не попался. Коричневая нитка под цвет листвы, натянутая на уровне щиколотки. Оборви – и на макушку рухнет толстая ветвь дуба, подпиленная и удерживаемая хитрой системой подвесов, совершенно незаметных снизу…
Я закрыл глаза.
Самое время вспомнить все, чему меня учили.
Уже понятно, что это задание – экзамен для всего моего многолетнего опыта в профессии.
Объект явно не второго уровня.
Выше.
Намного выше.
Я даже не знаю, есть ли обозначение для его квалификации в нашей сетке уровней навыков профессионального наемника.
Потому, чтобы выполнить задание и выйти живым из этого леса, сейчас я должен отключить в себе все лишнее – мысли, эмоции, воспоминания – и просто слушать лес, слившись с рукоятью пистолета, став одним целым с оружием. Где-то здесь, рядом со мной, бесшумно переставляя ноги, движется смерть, обходя собственные ловушки. И кто из нас встретит следующий рассвет, зависит сейчас от того, кто первым почувствует движение, не соответствующее лесу.
Не увидит, нет.
Не услышит, потому что на наших уровнях эти чувства вторичны.
Именно почувствует.
И, предугадав то место, где сейчас появится противник, пошлет туда единственную пулю. Одной будет достаточно. В равных себе не стреляют два раза, как в шахматной партии не объявляют дважды мат королю…
И я почувствовал его, не открывая глаз.
От толстого дуба, стоящего прямо и правее, отделилась беззвучная тень, в которую я послал пулю, уверенный, что не промахнулся.
И, услышав глухой удар, понял: да, я попал.
Но не в человека, а в деревянный манекен, подвешенный на веревке и отпущенный тем, кто залег с другой стороны от дерева и сейчас нажимает спусковой крючок, чтобы, в свою очередь, послать свинцовый подарок королю, сделавшему неправильный ход в своей решающей партии.
Глава 16. Виктория
Сколько себя помню, я с детства боялась своих желаний.
А вдруг сделаю неправильно? А если неправильно, то какие будут последствия? А что люди скажут?
Думаю, это влияние бабушки, женщины тихой и боязливой, которую я почти не помню. Или, может, матери, которую помню лучше, но тоже уже не очень отчетливо. Впрочем, неважно, кто привил мне эту оглядку на чужие мнения. Так или иначе, жить она мне мешала изрядно.
И тогда, осознав, что мне мешает взлететь, я стала пытаться сбить этот тяжкий груз со своих крыльев. До сих пор занимаюсь этим уже много лет, достигла определенных успехов, но понимаю: то, что на тебя навесили в детстве, так просто с себя не сбросишь…
И, в довесок к тому грузилу, к моей жизни добавился его брат-близнец.
Послушание.
Если сказали с этой девочкой не играть, значит, играть с ней нельзя. Даже если очень хочется. Даже если она подарила тебе маленький красивый мячик и конфету. Помню, конфету тогда получилось съесть, а мячик мама выбросила, сказав, что он грязный. Одно из немногих, но ярких воспоминаний детства.
Помню, что я очень хотела достать тот мячик, отмыть от следов глины и предъявить маме – вот, мол, чистый он, можно я его себе оставлю? Даже сделала несколько шагов к помойному ведру – но не решилась.
И уже много лет не могу себе этого простить.
Не маме, нет.
Себе.
Это не игрушку, а мою волю к победе, мою свободу выбора, мое «я» тогда выбросили в помойку – и я позволила всему этому там остаться…
В то же время я благодарна маме за это воспоминание. Я пронесла его через всю жизнь как пример того, что ни в коем случае нельзя делать. Оно помогло мне сбросить со своих крыльев значительную часть груза и даже немного взлететь вверх…
Но только немного.
Сомнительное достижение. Курица тоже может взлететь на насест, и тем не менее навсегда останется курицей с очень незначительной высотой полета.
Человеку проще.
Он – существо разумное, при желании способное сломать себя, отрастить большие крылья и взлететь к чистому небу своей мечты, оставив далеко внизу все, что мешало ему жить полной жизнью.
Во всяком случае, я в это искренне верю…
Иван сказал не выходить из дома, и я дала ему слово, что не выйду. Вот
