пить ту же кровь с того же животного? Ну, не молчи, – он прижал ухо к двери и довольно улыбнулся тишине. – Хорошо, что ты не стала врать. Все хотят быть паразитами, но не все могут.

– Я никогда не хотел, – Молчалин вмешался в затухающий диалог. Ему нужен был разговор, чтобы взять себя в руки.

– Потому что ты пижон, брат мой. Тебе нравится красоваться, – Скорляк вздохнул, месяц назад он в Ницце смотрел на лица горожан, которым никогда не ездить на его машине. Как же это было прекрасно. – Думаю, ты воображаешь себя Сашей Белым из «Бригады». Только вот никто не предупреждал тебя о темной стороне такой работы. Ты не способен на жестокость, не получаешь от нее кайфа.

– Зато ты получаешь. Тебе не составляет труда убить человека, – Юля все еще с нежностью вспоминала Василия.

– Это так. Я не боюсь испачкаться и у меня нет принципов. Поэтому я взлетел так высоко.

– Зато ты не получаешь удовольствия от работы. Ты не оставишь после себя ничего, кроме груды костей.

– Какая же ты глупая! – он рассмеялся. – Ты думаешь, мне не нравится властвовать и командовать? Да это лучшее чувство на свете! Я в свободном графике и режиме. Мне никто не указ. Кто из вас может похвастаться таким? А про наследие скажу так: мне насрать, что будет после моей смерти. Пусть хоть ядерный взрыв накроет эту крошечную планетку.

Они замолчали, тяжело дыша. Сырость и вонь сводили с ума. На сухом пайке каждый почувствовал себя ослабшим. Им было страшно, они знали, что дальше будут новые преступления. Узич, который чувствовал, как зверь внутри становиться сильнее, не поддавался панике. Он все еще верил, что сможет обуздать кровожадное создание.

Мы с Дарьей Викторовной резали салат. Ее светлые волосы были заколоты огромным крабом, который я всегда считала провинциальной роскошью. Денис жарил мясо во дворе то и дело разглядывая нас в окно. Я хихикала от умиления, он за меня волновался.

– Кристюш, помидорки потоньше надо, – она одарила меня ласковым взглядом. Любой другой человек взбесил бы меня такими нравоучениями, но этой женщине я могла позволить многое. Она напоминала мне мать, которой у меня никогда не было: ее округлые плечи, звяканье слишком массивных сережек, цветастые майки с рынка. Мне бы хотелось родиться в такой семье, хотелось бы встретить ее раньше.

– Так пойдет? – я кивнула на деревянную доску. – Вам надо обучить меня готовке. Я не сильна в этом.

– У тебя свои таланты, Кристюш, – она не замечала, как я улыбаюсь каждый раз, когда она так коверкает мое имя. – Быть писателем очень сложно. Придумать сюжет, персонажей.

– А если писать на реальных событиях? – я решила, что утаивать и врать не одно и тоже. Поэтому за людей в лесу больше не волновалась и позволила себе расслабиться. – Знаете, документальная литература очень популярна.

– Если это не историческая повесть или биография, я бы предпочла вымысел, – Дарья Викторовна шинковала редиску так, как это делают ведущие кулинарных шоу. Это выглядело впечатляюще. – Мне кажется это какой халтурой. Писатель делиться своим воображением, пускает в мир своих иллюзий. В этом и есть его сверхспособность. А вот найти слова-связки для сборища фактов – это не дар, это просто копирайторство.

Сказать, что она удивила меня своими рассуждениями, ничего не сказать. Я никогда не смотрела на свое творчество с такой стороны. А ведь действительно, моя дорога была легкой и беспрепятственной. Совершила преступление, описала его, выложила. Мозг не работает, ничего выдумывать не нужно.

– О чем вы тут шепчетесь? – Денис появился в дверях с тарелкой. Запах мяса на углях просто свел меня с ума. Разве может еда быть такой привлекательной?

Киров лежал на грязной пыльной дороге, где не так давно нашли тело Василия Жукова. Солнце было в самом расцвете, люди проходили, оборачивались и переговаривались. В Москве нет ничего нового в эксцентричных соотечественниках, но русский человек так и не смог до конца принять свободу, которую ему даровал распад Советского Союза.

– Василич, вы выглядите странно, это я вам говорю. Люди же смотрят! – Моряк извиняющее осматривал каждого прохожего. Рожденный в маленьком приморском городке, он считал, что общественное мнение чуть ли не выше Божьего суда. – Встаньте уже!

– Не командуй мне тут! – следователь все еще не оторвался от земли. Ему не было дела до светло голубой рубашки, которая покроется пылью. В его шкафу таких сто штук, еще со времен брака. – Я пытаюсь понять, как его сюда принесли, где могут быть хоть какие-то зацепки, – по своему опыту он был уверен, что даже самый опытный рецидивист оставляет мелочи. Время прошло достаточно, чтобы она заскучала: ее не могут найти. Всеми ненормальными управляет эго. Если его не услаждать, тоска вернется. Мужчина сел.

– У вас труп жучка на лопатке, – парень скорчил рожицу и двумя пальцами снял его с начальника. – Уже все.

Им нужны были улики против меня, но все было бесполезно. Я не обладала выше сказанным эго, потому что не была ненормальной. Я обычная женщина с кучей тараканов, которым дала волю на некоторое время. Собиралась ли я бросить свое незаконное увлечение? Хотела ли завязать?

У меня нет ответов на эти вопросы. Я перерождалась рядом с этими людьми. Словно не было моего неудачного детства, разбитых первым мужчиной надежд. Будто я не неудачно созданное существо, а настоящий человек со светлым будущем. Мы сидели на веранде, попивали чай из настоящего самовара на дровах и говорили о политической ситуации в мире так, между делом. Никого из нас по-настоящему не трогала данная тема, но было так приятно рассуждать о чем-то высоком.

– Кристюш, это все пустое. Воровали, воруют и будут воровать, – Дарья Викторовна зацепила вилкой соленый огурчик. – Ты мне лучше расскажи, о чем твой роман?

Я задумалась. О чем он? О моих убийствах? Об одинокой маньячке? О жизни? О чем эта чертова рукопись?

– Думаю, он о любви, как и все созданное человеком, – рука Дениса легла на мое колено, я вздрогнула. В очередной раз умолчав, что имею ввиду любовь к насилию над живым существом, которое многие считают священным.

– Да, в конце концов только она и имеет смысл, – женщина уперлась глазами в утихающее солнце. Она бы никогда и никому не рассказала, что это чувство живо в ее сердце, как и в тот день, когда она впервые увидела своего Сергея. Бравый офицер и душа компании, он погиб в Афганистане. Она носила траур, когда прошел положенный год. Она носила траур, когда вышла замуж ее последняя подруга. Она носила