Шрифт:
Закладка:
– Значит твое мнение: это одна из жертв серийного убийцы?
– Значит надо дослушать то, что говорит умный человек, – еще один шоколадный лепесток погрузился в его рот, он прикрыл глаза от удовольствия. – Буду краток, раз никому неинтересно. В Москву ее привезли, убили где-то в центральной полосе, недалеко. Держали в подвале неделю, может, меньше. Везли аккуратно, повреждений после смерти почти нет, как и отпечатков.
– Что скажешь об убийце?
– Наглый старый пень! Я патологоанатом, не психиатр! Вали давай! – Эйзер заканчивал так почти каждый свой разговор. Его раздражало, что люди считали, что он может все, взглянув на тело. Того, что он рассказывал, было и так много, но каждый хотел большего. Никто не замечал громадного труда.
Киров и Слава покинули зловонное помещение и поднялись на третий этаж своего учреждения. Это серое здание было почти единственной постройкой в Москве, где все находилось в одном месте, под рукой. На этом настаивал начальник их отделения за что все ему были глубоко признательны. Это экономило время, которого всегда не хватало, потому что психопат мог активизироваться в любой момент.
– Мариночка, что там у нас по делу Молчалиной? – Киров подкрался сзади к тучной блондинке в модных черных очках. В свои 30 лет она все еще была одинока, и никто никогда не видел ее близко к мужчине или женщине. Это поражало, потому что не смотря на лишний вес, это была красивая и обаятельная девушка, хорошо одетая и приятно пахнувшая.
– Кроме того, что она с мужем пропала из охотничьего домика? – девушка искоса посмотрела на Славу и сразу отвернулась. Никто не должен был догадаться о том, как сильно он ей нравится. Поэтому она за обедом сватала его кадровичке Маше.
– Да, кроме скудных фактов, – он был доброжелателен с очень узким кругом лиц. Марина Разузнаева была в этом круге.
– Думаю, это либо слабый мужчина, либо женщина, – девушка как раз получила результаты экспертизы, этот труп возили на телеге. – Маньяк бы нес сам жертву. Им нравится ощущать власть. Этот персонаж физически не способен на это. Так-то. К тому же, это делают не ради удовольствия, а из-за скуки.
– Скуки? – Слава Моряк не верил своим ушам. Как можно от тоски начать издеваться над живым существом?
– Именно, – она отдернула край юбки и пообещала себе пропустить ужин, чтобы брюхо больше не переваливало через пояс. – Думаю, изначально была какая-то задумка или план. Или решение обдумать это в будущем. Но все пошло крахом, может, в жизни кто-то появился.
– Влюбленный маньяк? Очень смешно, – брюнет дернул широкими плечами. Для него это светлое, чистое чувство не вязалось с мерзким созданием.
– Красавицу и чудовище не читал? – Марина решительно обернулась и изогнула бровь. – «В самом безрассудном сердце есть струны, коих нельзя коснуться, не заставив их трепетать. У людей самых отчаянных, готовых шутить с жизнью и смертью, есть нечто такое, над чем они не позволяют себе смеяться».
– Причем тут По и «Маска красной смерти»? Это просто какой-то неадекват, который гуляет по Подмосковью, раскидывая трупы. Ничего более, – Славу впечатлила цитата, но он не хотел марать ее об отвратительное происшествие.
– Я думаю по-другому. Это одинокое создание, которое показывает миру, что не все бывает черно-белым. Ты вот жалеешь эту женщину, правда? – парень кивнул головой, блондинка продолжила. – А она глава ОПГ. Точнее, ее пропавший муж, но все знают, что он красивая картинка, а она действительно у власти. Как думаешь, сколько людей умерло по ее вине?
– Это не имеет значения. Никто не в праве распоряжаться чужой жизнью, – он хотел рассказать ей про высший суд и принципы Божьей воли, но Киров не одобрял религию, и Слава почтительно молчал об этом в его присутствии.
– Не верю, что такое могла сделать женщина. Они жестокие, конечно, но не такие продуманные.
Следователи покинули комнату, чтобы проанализировать информацию по делу, а Марина потерялась в мечтах, как читает очередной рассказ По вслух для Славы, который поглаживает ее ноги, чудесным образом излеченные от капиллярной сетки.
Александр Молчалин сидел в темной камере, доедая хлеб, который начала пожирать плесень. В этом темном месте воняло покруче, чем в тюрьме. Тут никто не убирал за ними, да и он сам не мылся целую вечность. Как легко потерять человеческий облик. В его голове всплыла Прага. Они ездили туда со Светланой через два года после свадьбы. Дождь лил целую неделю. Ему пришлось нести ее на руках, иначе конец замшевым туфлям от какого-то дядьки. Когда же они утратили эту ниточку?
– Не грусти, брат. Ей все равно не спастись было. Хоть не мучилась, – Скорляк был за стеной. Он точно знал к кому стоит примкнуть. – Тяжело конечно, но она уж точно сейчас в лучшем месте.
– Я не должен был… Это преступление против брака… – Саша «Топор» чувствовал такое раскаянье сразу как заканчивал половой акт с очередной молоденькой вертихвосткой. Страсть уходила, а любовь оставалась. Теперь было слишком поздно. Его жена мертва, и он никогда не загладит свою вину за все то, что сделал.
– Вся наша чертова жизнь – одно сплошное мерзкое преступление. Вот смотри, была Земля, красивая планета с животными и растениями. Бог решил дополнить картину, пустил людишек и что началось? Мы загадили все, что могли. Абсолютно все. Каждый кто пытается выбраться из положенной колеи – будет убит. Каждый, кто попытается приблизить нас к замыслу Творца – будет убит. Все лучшее в мире будет убито. Твоя любовь тому подтверждение. И ты сможешь замолить свои грехи еженедельными походами в церковь, благотворительными пожертвованиями или волонтерством. Но сейчас ты обязан взять себя в руки и выбраться из этого подземелья, – Валентин ненавидел утешать кого-то, тем более мужчин. По его мнению, сильный пол не плачет и не тоскует. Для них сердце является позорной слабостью, непредусмотренной функцией. По-другому и быть не могло.
– Значит, главное выбраться, а как уже не важно? Хорошая политика, подонок, – Василий Жуков слушал все это с мерзким чувством надувательства внутри. – Ему нужен союзник, а ты
