думаете… Чёрт возьми, это безумие, но когда религия доходит до фанатизма, невозможных мотивов не бывает. Как вы думаете, могла она настолько воодушевиться своей идеей Невесты Христовой, чтобы попытаться сделать себя вдовой?

— Прекрасно, лейтенант, — улыбнулась сестра Урсула. — Поздравляю вас с самым восхитительно извращённым мотивом убийства, о каком я когда-либо слышала. Но, боюсь, здесь это не подходит. Миссис Фоулкс скорее потакает своим эмоциям, чем фанатична. Не могу себе представить, чтобы у неё было столь сильное, столь (если я могу использовать здесь это слово со всей его серьёзностью) проклятое заблуждение, чтобы взять такой курс. И, кроме того, думаю, что я излечила её от желания вступить в наш орден.

— Как?

— Просто показав ей, что мы делаем. Вы знаете, почему мы зовёмся Сёстрами Марфы Вифанской. Наша основательница, блаженная матушка Ла Рош, была готова признать, что Мария избрала лучшую долю, только потому, что так сказал Господь; но она думала, что есть что сказать и о Марфе, которая делала всю работу по дому, пока её сестра предавалась духовной жизни. Так и наш орден делает грязную работу. Некоторые из нас ухаживают за больными, другие работают со слепыми, многие просто выполняют чёрную работу за бедных матерей-инвалидов. Мы собираем одежду, помогаем создать общежития для молодёжи и тех, кого вы называете бродягами… О, мы заняты, лейтенант. Мы прославляем Бога, делая братьям нашим меньшим то добро, какое способны. И, боюсь, видение монашеской жизни миссис Фоулкс состояло исключительно из песнопений, благовоний и прекрасных белых одеяний.

— Думаю, это удержит её, — ухмыльнулся Маршалл. — И о чём вы говорили сегодня утром?

— Главным образом, всё о том же. Хотя она и не говорила этого, но хотела знать, существуют ли какие-нибудь религиозные ордена, в которых можно быть экстатически святой, ничего не делая.

— А этот религиозный тет-а-тет затрагивал, например, тему чёток?

— Как ни странно, да. Но не думаю, что я что-то узнала. Она сама подняла этот вопрос. Сказала, что читала благочестивые воспоминания первой жены своего свёкра, где та упоминала необычное поклонение Крестному Пути, и ей стало интересно, не такие ли чётки она видела у меня в руках. Я это подтвердила, и она захотела узнать, откуда они; но мне удалось уйти от вопроса. Я спросила ей, нет ли, возможно, таких чёток в качестве фамильной реликвии у её мужа, но тут уклонилась и она, сравняв счёт.

— Очаровательно. Истинно христианский итог. И, похоже, всё это ведёт в тупик…

— Так мило было с вашей стороны отвезти нас домой, — сказала сестра Урсула, когда машина остановилась у монастыря, и она разбудила сестру Фелицитас. — Куда вы дальше?

— Узнать, где был в десять тридцать сегодняшнего утра Остин Картер.

— Удачи. И, — добавила она, — присматривайте за этим псевдоподом.

5

За дверью нитросинкретической лаборатории слышался быстрый стук клавиш. Маршалл постучал.

— Идите к чёрту! — послышалось из-за стука клавиш привычное для говорившего.

Маршалл открыл дверь.

Половина комнаты была заполнена таинственными аппаратами, которые он отнёс к проявлению и печати снимков. Остальную часть комнаты занимали диван, письменный стол и книжные шкафы, заполненные, в основном, дешёвыми журналами с развлекательной литературой. На одной из стен висело впечатляющее изображение космического корабля, поглощаемого чем-то, напоминавшим космического осьминога. На дальней стене, слишком далеко, чтобы её можно было разобрать, помещалась составленная от руки хронологическая таблица.

Остин Картер, не поднимая глаз, набрал три строчки. Затем он выдернул лист из машины, положил ег сверху на стопку и проговорил:

— Если бы у меня была совесть, Маршалл, я бы твёрдо послал тебя к чёрту — и подольше. Но я добрался до места, где неплохо остановиться, и могу немного передохнуть и выпить пива. Присоединитесь?

— Спасибо. — Маршалл присел на диван. — После столь замечательной вывески комната разочаровывает.

Картер подошёл к маленькому холодильнику, в каких обычно держат детское питание, достал две банки пива, проткнул их и протянул одну гостю.

— Ваше здоровье, сэр!

Он был высок, этот Картер, даже чуть выше лейтенанта, и столь же строен от плеч до бёдер. Держал он крайне собранно, а двигался с рассчитанной точностью. Маршалл попытался нащупать в своём сознании, кого же напоминает ему этот человек, и решил, наконец, что это Филеас Фогг, объехавший мир за восемьдесят дней.

— Я интересно провёл прошлый вечер, — сказал он. — Боюсь, Мэтт соблазнил меня новым источником наслаждений.

— Хорошо. Всегда рад новообращённым. Читали что-нибудь у Мэтта?

— Пока нет.

— Он новичок. Немного слаб по части науки, но превосходен в фантастике.

Маршалл покосился на пишущую машинку.

— И посередине чего я вломился?

— Это? Думаю, выйдет забавно. Знаете, что-то типа развилки “Если”.

— Боюсь, не знаю. Помните, я невинен.

— Ну, это… Вы знакомы как-нибудь с современной теорией времени? Дж. У. Данн или, может быть, популяризация его трудов Пристли? Но нам нет нужды вдаваться в подробности. Проще говоря, предположим, что каждая альтернатива подразумевает своё собственное будущее. Другими словами, всякий раз, когда что-либо могло произойти или не произойти, оно и происходит, и не происходит, и отсюда идут две разные линии развития мира.

Маршалл немного подумал.

— Вы имеете в виду, что, скажем, на данном этапе истории возникнет один мир, если Гитлер будет действовать бесконтрольно, и другой, если он потерпит поражение?

— Не совсем. Это старо и очевидно. Я имею в виду, что будет один мир, в котором он будет действовать бесконтрольно, и другой, в котором он потерпит поражение. Каждый мир существует так же полноценно, как и другой. Так и в прошлом. Мы находимся в мире, в котором американская революция победила. Есть мир, где она потерпела поражение. Возьмём, для примера, этот рассказ: я пишу о мире, в котором Эптон Синклер выиграл здесь, в Калифорнии, кампанию “Покончим с бедностью”, но Лэндон победил Рузвельта в 1936 году[39]. В результате Калифорния всё больше смещается влево, а нация — на крайне правые позиции, пока не происходит гражданская война, итогом которой становится установление на западном побережье первой англоязычной социалистической республики. С этого момента… но я пока ещё сам не уверен в деталях. Лучше подождите, прочитаете сами.

Маршалл присвистнул.

— О чём вы только думаете, ребята.

— О, эту идею вовсе не я придумал. Только приложил к определённому материалу. Думаю, первым был Стэнли Вейнбаум, серьёзно ей занявшийся в своих “Мирах “Если”” в старых “Удивительных историях”[40]. Потом были блестящие “Развилки “Если”” де Камп[41], бродвейский хит “Если бы Бут промахнулся”[42] и превосходный рассказ Стивена Винсента Бене[43], что было бы, родись Наполеон на двадцать лет раньше. И, конечно, это “Если, или