годов), а также значение превентивных мер сравнительно карательных в выполнении полицейским своих обязанностей, пока Леона не сказала, что на дебатах в Оксфорде он был великолепен, но в такое время перебудит детей. И он заснул, но во сне продолжал преследовать и пытаться сорвать планы широкогрудого чернобородого человека, пытавшегося удушить чётками того фаната со странной фамилией, что напоминал Хилари.

Там ещё было что-то про ракету и старый томик “Кто есть кто”, хотя утром он не смог припомнить, к чему они там возникли. (Полная запись этого сна вызвала бы сильнейший интерес Остина Картера или Хьюго Чантрелла, поскольку оба были учениками Дж. У. Данна[35].)

Сон напомнил ему, что делать. Отложив отчёты по Тарбеллу, Маршалл снял трубку, набрал внутренний номер и распорядился тщательно опросить всех театральных костюмеров, чтобы проследить аренду большой лопатообразной чёрной бороды для роли Дерринджера. Наверное, нет смысла, но попытаться стоит.

Всё ещё держа трубку в руке, он поколебался, затем решительно кивнул самому себе, вызвал внешнюю линию и набрал неуказанный нигде номер Хилари Фоулкса.

“Алло” Вероники Фоулкс было щедро наделено неопределённым эмоциональным подтекстом. Маршалл мог представить, как она заказывает продукты, если вообще предаётся столь плебейскому занятию, с величием Борджа, закупающей месячный запас аква-тофаны[36].

— Могу я поговорить с мистером Фоулксом?

— Кто это?

— Дьявол с трубкой, — извращенчески выразился Маршалл, заинтересовавшись, не сбросит ли она звонок.

Она этого не сделала. Через мгновение мягкий низкий голос Хилари спросил:

— Да? Да?

— Это Маршалл, мистер Фоулкс.

— О. Подождите минуту. Я переключу на аппарат в своём кабинете. Подождите минутку.

Маршалл ждал и размышлял, почему Хилари всегда всё повторяет. Это походило на заикание или тик и, вероятно, немало бы развлекло психоаналитика.

— Да, — через несколько секунд продолжил Хилари. — Я не хотел тревожить жену, лейтенант. Она ужасно нервничает после того случая с бомбой. Ужасно. А что вы об этом узнали? Что это была за бомба?

— Самая распространённая. Никакого творческого воображения. Любой человек со связями в преступном мире легко может такую раздобыть.

— В преступном мире? Связи? Но, лейтенант… Вы же не имеете в виду, что мне угрожает банда?

— Не спешите с выводами, мистер Фоулкс. У самых неожиданных людей могут быть связи в преступном мире. Особенно с учётом политической обстановки в этом городе. Я полагаю, что даже столь посторонний всему этому человек, как вы, имея ваши средства, мог бы заполучить такую машинку, немножко принюхавшись и умаслив. Наша единственная надежда отследить её — через коробку, и это не слишком вероятно.

— О, — печально проговорил Хилари.

— Но я хотел спросить вот что: вы вспомнили ещё каких-нибудь… так сказать, кандидатов?

— Нет, лейтенант. О Боже, нет. Кроме того, что я говорил…

— Да. Различные люди, кого вы могли задеть как распорядитель прав. Тогда скажите: вы когда-нибудь задевали некоего Остина Картера?

— Картер? Картер? Позвольте… О да. Это тот человек, что хотел цитировать всё подряд из книг моего отца и не платить за это. Я проявил твёрдость; так что он убрал все цитаты, лишь бы мне не платить.

— И всё?

— Да, лейтенант. Да, кроме… Ну, — хихикнул Хилари, — сознаюсь, я мог сыграть некоторую роль в том, что “Метрополис-Пикчерз” отказали мистеру Картеру с его последним романом. Я, естественно, чувствовал, что человек, проявивший столь шокирующую непочтительность к моему отцу, едва ли приемлем на той же студии, что проделала такую прекрасную работу по выпуску фильмов о докторе Дерринджере. Естествннно.

— Естественно, — эхом откликнулся Маршалл, восхищаясясь наивной изобретательностью, с которой Хилари подавал дело.

— Но, лейтенант…

— Да?

— Вы имеете в виду, что вы… что у вас есть какие-то улики против этого мистера Картера?

Маршалл поколебался.

— Вы будете сегодня днём дома?

— Да.

— Хорошо. Давайте встретимся. Я хотел бы задать вам ещё несколько вопросов и дать некоторое представление о том, какие у меня есть доказательства. Там посмотрим, пожелаете ли вы предъявить обвинения.

— Бог мой! — ахнул Хилари. — Такая быстрая работа, лейтенант. Такая быстрая. Я и не ожидал…

Последовало долгое молчание. Маршалл дважды повторил: “Да?” Ответа не последовало. Он громко произнёс: “Мистер Фоулкс!” и услышал стон и что-то вроде грохота. Затем на линии повисла тишина.

Он безрезультатно покачал телефонным аппаратом, затем повесил трубку и вновь набрал номер. Занято — трубка у Фоулкса была всё ещё поднята.

Маршалл набрал внутренний номер, отдал определённые распоряжения, повесил трубу и потянулся за шляпой.

Затем, по некотором размышлении, он набрал номер, найденный у Джонатана Тарбелла.

2

Перед зданием не было никакого ажиотажа. Ни толп, ни патрульной машины.

— Может, тревога и ложная, — сказал Маршалл сержанту Рэгленду. — Но оставайся здесь, перед входом. В это время утра толп не будет. Узнавай имена всех, кто выходит, и причину их пребывания здесь.

Первым делом он поднялся к управляющей. Та сдержанно поприветствовала его.

— Да, я поднималась к Фоулксам. Но миссис Фоулкс сама открыла дверь и заверила меня, что её муж, как обычно, работает в кабинете. Я не могла врываться, не правда ли? И, поскольку вы решили не говорить мне, в чём дело…

— Всё в порядке, — сказал Маршалл. — Спасибо.

— Надеюсь, вы понимаете, — продолжала она, — что в этом доме не так уж привычны к полиции…

— Простите. Но мы появляемся, когда нужны. Спасибо.

Он поднялся на лифте, почти что испытывая облегчение. Если Вероника Фоулкс, в той же самой квартире, ничем не обеспокоена… Он мысленно запнулся. Если, конечно, не сама миссис Фоулкс…

На звонок в дверь Фоулксов ответила горничная Алиса.

— Я хотел бы поговорить с мистером Фоулксом.

— Он у себя в кабинете, сэр, и, боюсь, он не хотел бы, чтобы его беспокоили.

— Это очень важно.

— Я помню, сэр. Вы из полиции. Но даже ради полиции я не могу отрывать мистера Фоулкса. Он очень привередлив, сэр.

— В чём дело, Алиса? — К горничной подошла Вероника Фоулкс, облачённая в неглиже слишком впечатляющее и пышное, чтобы быть соблазнительным. При виде посетителя её глаза заблестели. — Опять вы!

— Простите, миссис Фоулкс. Но очень важно немедленно поговорить с вашим мужем.

Глядя на служанку, она словно подавила в себе целую коллекцию замечаний.

— Вы говорили с ним по телефону не позднее получаса назад.

— Вы с тех пор его видели?

— Нет. Он всё ещё в кабинете.

— Тогда, боюсь, я должен просить вас впустить меня. Или, — добавил Маршалл, заметив её колебания, — мне потребовать официально?

— Очень хорошо. Проходите, — с покорным жестом сказала Вероника.

Она пересекла гостиную и постучала в дверь кабинете. Постучала второй раз и открыла её.

Когда в гостиную вошёл Маршалл, мягкий голос проговорил:

— Доброе утро,