кресла, пил пиво. Это был действительно странный — и захватывающий — новый мир. Но он не мог уделить ему всё своё внимание. Разум полицейского возвращался к своим обязанностям, и посреди фраз о клистронах, космических орбитах и позитронных мозговых извилинах роботов Азимова он пытался подытожить для себя этих людей в связи с покушениями на жизнь Хилари Фоулкса.

Это не удавалось. Совсем. Несмотря на цветущую в их беседах фантазию, они были самыми обычными людьми, каких он когда-либо встречал. Или в этом и дело? Не указывают ли именно их самые обычные черты на связь с убийством?

О мотивах он судить пока что не мог, но казалось не слишком невероятным, что кто-либо из присутствующих мог когда-либо столкнуться с Хилари. И, если говорить о мотиве, как могли отреагировать эти личности?

Бернис Картер — хладнокровная хозяйка и собеседник. Может ли то же хладнокровие распространяться на спокойное исполнение необходимого устранения?

Остин Картер, в куда более разумном смысле, столь же самодостаточен и самоуверен, как Хилари. Может ли столкновение двух столь доминирующих характеров привести к фатальному конфликту?

Фин (очевидно, агент, специализирующийся в этой области литературы) проницателен и жаден. Может ли он счесть личную выгоду достаточным поводом для каких-либо действий?

Джо Хендерсон невразумителен и подавлен. Могут ли неприятности, копившиеся слишком долго, вылиться в летальный исход?

Чантрелл…

Но это были случайные догадки, недостойные детектива-лейтенанта даже вне службы. Маршалл дождался удобного момента и сказал:

— Я на днях видел кое-кого способного заинтересовать людей вашего рода деятельности. Хилари Фоулкса — сына великого Фаулера.

— О, — проговорил Остин Картер. — Хилари. — Его голос был абсолютно лишён выражения.

— Вы его знаете?

— Я знаю его шурина, Д. Вэнса Уимпола. Это, сэр, одна из примечательнейших фигур во всей развлекательной литературе, и он справляется с большей частью её областей. Успешен в научной фантастике и превосходен в фэнтези. Но вот что я имею в виду под примечательностью. Как-то вечером мы с Доном Стюартом провожали в Нью-Йорке его в Чикаго. Он болтал и обрисовал сюжет фэнтези-рассказа с начала до самого конца. Дону понравилось, но он сказал: “Проблема в том, что ты никогда его не напишешь. Ты никогда не пишешь то, что уже рассказал”. А Вэнс ответил: “Неужели?” В восемь он уехал на поезде в Чикаго. На следующее утром на столе Дона лежал доставленный срочной авиапочтой рассказ. Не скажу, что это был шедевр, но его вполне можно быть опубликовать, как есть, а отзывы фанатов были неплохими.

— Таков Вэнс, — кивнул Джо Хендерсон.

— А где он сейчас? — спросила Бернис.

— Я получил вчера от него письмо, — сказал Чантрелл. — Из Виктории[33]. Он возвращается с Аляски и будет здесь где-то через неделю. Откладываю тестовый запуск до его приезда.

— Вы уверены? — потребовал агент. — Я думал…

— Да?

— Ничего.

— Хотел бы я познакомиться с этим вундеркиндом, — сказал Маршалл. — Но…

— О, — продолжал свой рассказ Картер, — Вэнс — это что-то. Он пользуется особой электрической пишущей машинкой, потому что печатает быстрее, чем способна вынести любая обычная машинка. Работает он только шесть месяцев в году, а остальные шесть проводит в охоте на кого угодно — от полярных медведей до блондинок. Он…

Маршалл с неохотой слушал всю невероятную сагу о Д. Вэнсе Уимполе. С темы Хилари ловко свернули, но не раньше, чем он успел заметить резко заблестевшие глазки Фина и облегчение, выразившееся на лице Бернис Картер, когда её муж увёл разговор в сторону.

Около одиннадцати часов Леона прервала увлекательную дискуссию (о возможности создания робота-вурдалака) словами:

— Было весело, но у нас девушка сидит с нашими детьми, и ей нужно успеть вернуться домой.

Скорбь Картеров звучала весьма искренне.

— Ты тоже, Мэтт? — добавил Остин.

— Боюсь, что да. Хочу поработать с утра.

— Тогда подожди минутку. Я хотел показать тебе те фото с “Денверенции”. Совсем забыл.

Когда Картер спустился в нитросинкретическую лабораторию, Маршалл спросил:

— Я всё ещё слишком невинен. Что за “Денверенция”?

— Поклонники научной фантастики хорошо организованы, — объяснила Бернис, — и собираются ежегодно на всемирные конференции. Последняя была в Денвере, поэтому фанаты, неисправимые любители неологизмов, назвали её “Денверенцией”. Следующая будет здесь, в Лос-Анджелесе, и, боюсь, её обзовут “Тихокон”.

Последующие десять минут все рассматривали фотографии неведомых Маршаллу людей. Как он понял, Картер был энтузиастом фотографии, знакомым со всеми известными фотографическими ухищрениями и даже дополнившим их список в нитро-лаборатории, где сам занимался их разработкой и печатью фотографий. Фотографии были хороши, особенно обнажённая, забредшая туда по ошибке. Она напомнила ему Леону до её реформирования. Он сообщил это, после чего остальные мужчины выказали ей определённое уважение, которого не демонстрировали в адрес матери двух замечательных детей.

— А что, — спросил он наконец, — это за странное зрелище?

— Это? Костюмная вечеринка в последний день. Оденьтесь Своим Любимым Персонажем Сай-Фая. Берни хотела пойти как Дейл Арден[34], но, боюсь, это был слишком амбициозный проект.

— А кто этот тип с бородой и палкой?

— Остин, — сказала Бернис. — Нравится мне это фото.

— Ага. И на чём вы в итоге остановились?

— Злая королева Иксиона из цикла Джо про Космический легион. Вышло забавно.

9

— Было весело, — повторила Леона, когда они спускались по лестнице. — Думаю, отложу на время детективы и попробую эту странную штуку. Выглядит аппетитно. А ты? А ты? — повторила она в наступившей тишине.

— Эм? Ой. Извини, дорогая. — Лейтеннт Маршалл задавался вопросом, стоит ли ему рассказать Хилари Фоулксу, как проницательно он вдруг догадался о личности его столь неуклюжего убийцы.

Третий день: суббота, 1 ноября 1941 года

1

Фотография и знание того, что снимок сделал один из изображённых на нём.

“Этого мало, чтобы двигаться дальше”, — подумал Маршалл, сидя за своим столом и просматривая последние рутинные отчёты по Джонатану Тарбеллу, ничего ему не сообщившие.

И что связывает эти два дела вместе? Номер телефона и чётки.

Любой из его коллег расхохотался бы ему в лицо или, по крайней мере, насмешливо улыбнулся бы. Но Маршалл не мог не поверить, что эти два дела — одно, а его главная обязанность на данный момент не столько раскрыть убийство бродяги Тарбелла, сколько предотвратить убийство Хилари Фоулкса.

— Позволь ему быть убитым, — сонно протестовала Леона, когда они ложились вечером спать. — Тогда это будет крупное дело с заголовками про Наследника Фоулкса, а ты сможешь раскрвыть его и прославиться. И кому какое дело, жив Хилари или умер?

Тогда Маршалл принялся объяснять базовую святость и важность человеческой жизни, жизни любого человека (что было весьма любопытным предметом разъяснений для 1940-х