Маршалл поставил бутылку на стол.

— Мэтт, если я расскажу, то смогу тебе объяснить, как это важно. Есть чертовски хорошая возможность раскрыть одно убийство и предотвратить второе. И, коли ты настаиваешь, я расскажу. Но не хочу этого делать. Не сейчас.

Мэтт хотел что-то сказать, но вместо этого уставился в своё пиво.

— Дружба — одно, — наконец, проговорил он, — а полиция — совсем другое. Не знаю, хочу ли я…

Именно в этот момент вернулась Конча.

— Просят вас, лейтенант, и это сестра всех людей Урсула. О, послушайте, что я подумала: мы сегодня собирались к Картеру, а он всегда рад новым людям. Почему бы вам с Леоной не пойти с нами? Вам понравятся фантасты. Они чокнутые.

Мэтт покорно пожал плечами.

— Может и не повезёт.

— Да, сестра? — отвечая на звонок, Маршалл про себя улыбался.

— Леона сказала мне, что вы еще не вернулись, и я подумала, что позвоню сюда. Это может быть важно.

— Да?

— Те чётки. Сестра Перепетуя говорит, что это очень известный образец резного искусства, считавшийся утерянным. И что их сделал Доменико Салтимбанко, судя по тому, как она произносит его имя, личность в высшей степени выдающаяся, по заказу первой миссис Фаулер Фоулкс.

Маршалл выругался и поспешно извинился.

— Не извиняйтесь, лейтенант. Это и правда удивительно, ведь мы только сегодня говорили о Хилари Фоулксе, не так ли? Но это не мать Хилари; думаю, он родился во втором браке. Первая миссис Фоулкс была католичкой и в высшей степени почтенной прихожанкой.

— Не знаю, как и благодарить вас, сестра.

— Если вы действительно хотите отблагодарить меня… Но нет. Не буду даже просить. Ведь я стараюсь быть добродетельной. До свидания, лейтенант.

7

Объявление гласило:

!!!ОПАСНАЯ ЗОНА!!!

НИТРОСИНКРЕТИЧЕСКАЯ ЛАБОРАТОРИЯ

!ВХОД ВОСПРЕЩЁН!

Маршалл остановился, созерцая его.

— Так, — заметил он. — А что такое, чёрт возьми, нитросинкретическая лаборатория?

— Хорошая шутка, да? — улыбнулся Мэтт Дункан. — Понимаешь, из-за того, что этот дом стоит на холме, люди обычно подходят к этой двери, а не главному входу. Это кабинет Остина, и он потратил кучу времени на коммивояжёров. Стук в дверь отвлекает, когда работаешь над крахом межгалактической империи. Но с тех пор, как он повесил эту табличку, продавцы глядят на неё, пожимают плечами и удаляются ко всем чертям.

— Попробую что-нибудь такое, когда дети спят, — засмеялась Леона.

— Дети… — повторила Конча. — Должно быть, так приятно произносить это столь непринуждённо.

— Я говорю непринуждённо? Конечно, я пытаюсь, но всё ещё каждый раз меня охватывает какое-то тепло.

Маршалл отказлялся.

— Дети спят дома под надзором компетентной девицы. В данный момент они её дети, а мы — просто люди. Пошли, дорогая. Посмотрим этот фантастический зверинец.

В должной двери их встретила Бернис Картер.

— Остин вещает, — мягко проговорила она. — Отложим представления, пока он не закончит.

— Это Маршаллы, — сообщил Мэтт. — Они просто хотят послушать.

— У них будет такая возможность, — сказала Бернис.

В тот вечер зверинец имел скудный ассортимент. В большой гостиной сидели всего пятеро. Высого и худого, разместившегося в тяжёлом кресле у настольной лампы, Маршалл по праву счёл хозяином. Что до остальных, один был несколько пухл и невысок — что-то вроде версии Хилари для бедных, без того почти бессознательного представления о собственной важности, которое даётся только урождённому наследнику Фоулкса. Другой был коренастой личностью серьёзного вида с козлиной бородкой (но без усов). Ещё один, юнец с дружелюбным лицом, мог быть второкурсником в колледже. Четвёртым был невысокий мужчина с острыми чертами лица, чьи глазки выражали странную смесь скуки и полного погружения в тему.

— И в этом, — разглагольствовал Остин Картер, — и состоит проблема с его писаниями. Они слишком галактичны. Научная фантастика интересна до тех пор, пока сохраняешь человеческий взгляд на мир. Конечно, читатель должен подумать: “Бог мой, это чудесно! Космические корабли, бластеры и всё такое!” Но он должен думать и другое: “В конце концов, может, я именно это и чувствовал бы на космическом корабле”. Если ваши концерции станут слишком грандиозными, вы оставляете читателя на тысячу парсеков[28] позади себя.

— И всё же его вещи продаются, — возразил остролицый. — А фанаты с воем требуют новых.

— Держу пари, долго так не продержится. Только пока удаётся занимать читателя новыми концепциями. В конце концов, он скажет: “Фу-уй!” и вернётся к более привычным банальностям вроде моих или здесь присутствующего Джо, ибо мы скромно полагаем разрушение солнечной системы или даже одной планеты достаточно колоссальным, не требуя налево и направо уничтожения галактик.

Второкурсник открыл рот, задумался и нерешительно проговорил:

— Стэплдон.

— Олаф Стэплдон[29] — особый случай. С одной стороны, он великий писатель, и почти всем нам не стоит и надеяться с ним сравняться. С другой стороны, он не выходит на журнальный рынок. Но, прежде всего, он обладает удивительнейшей способностью так подводить читателя к своим величественным концепциям, что тот готов принять их за уже знакомые.

— И это, — проговорил козлобородый, — одна из величайших услуг, какие научная фантастика может оказать науке. В этом отношении Стэплдон, несомненно, самый замечательный талант в этой области со времён Фаулера Фоулкса.

Остин Картер нахмурился, услышав имя Мастера. Остролицый фыркнул. Бернис использовала тишину, чтобы вернуться к роли хозяйки дома.

— Эти люди, кажется, слушают с восторгом, но им стоило бы знать, что они слушают. Или кого, если это люди подходящей категории. Мэтт, думаю, ты всех знаешь, и ты, наверное, тоже, Конча. А это, как сообщил мне Мэтт, Маршаллы. Мой муж, Остин Картер, мистер Рансибл, — (пухлый), — мистер Фин, — (остролицый), — мистер Чантрелл, — (козлобородый), — и Джо Хендерсон.

Маршалл и Леона должным образом обменялись со всеми ними приветствиями.

— Они новички, — пояснил Мэтт. — Не ожидай от них должного почтения к великим именам. И я не про тебя, Остин.

— Итак? — Маршалл вопросительно взглянул на версию Хилари для бедных. Рансибл было фамилией если и не прославленной, то, по крайней мере, восхитительно причудливой.

Рансибл покачал головой и неопределённо взмахнул рукой, отказываясь от славы.

— Нет, — рассмеялся Остин Картер. — Рансибл пока фамилия, существующая лишь в подписях посланий издателям. Хотя на будущее можете её запомнить; из фанатов выросли иные личности первого ряда. Но Мэтт был поражён трепетом, впервые услышав здесь имя Джо Хендерсона.

Второкурсник заёрзал и опустил голову.

— Я немного пописываю.

— Под этим, — перевела Бернис Картер, — имеется в виду, что он старейшее имя в научной фантастике из всё ещё пользующихся успехом. Когда он находит время, отвлекшись