нежность сына по отношению к отцу. Лексика отцовства и сыновства явно присуща фигуре галилейского рабби, но, за исключением молитвы «Отче Наш», Он никогда не говорит о Боге как о нашем общем Отце. Он всегда в чем-то дистанцируется, заботясь о том, чтобы отличаться от Своих собственных учеников, говоря либо «мой Отец», либо «ваш Отец».

Цель евангелиста Иоанна — убедить читателя в том, что Иисус действительно проповедовал, что Он Сын Божий, и подтверждал это разными знамениями. Чтобы подкрепить свою мессианскую и божественную сущность, Он неоднократно использует необычное выражение «Сын Человеческий». Его невозможно расценивать как более позднюю выдумку Церкви — оно исчезло из христианского словаря с поразительной быстротой. Это выражение имеет семитское происхождение. Еврейское ben Adam (буквально «сын Адама») или арамейское bar énash относится к человеку вообще, к любому человеку. Если Иисус и использует его, то не в столь неопределенном смысле, а как титул власти, относящийся к эсхатологической, то есть провозглашающей конец света фигуре, упомянутой в VII главе ветхозаветной Книги пророка Даниила. А в Евангелиях выражение «Сын Человеческий» встречается 82 раза. Зачастую оно является признаком всемогущества. Иоанн: «И говорит ему: истинно, истинно говорю вам: отныне будете видеть небо отверстым и Ангелов Божиих восходящих и нисходящих к Сыну Человеческому» (Ин. 1:51). Матфей, Марк: «Отныне у́зрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных» (Мк. 14:62; Мф. 26:64), «Отныне Сын Человеческий воссядет одесную силы Божией» (Лк. 22:69). А в представлениях семитов место, отведенное по правую руку господина, — место наследника. Поэтому в случае с Иисусом — это способ ненавязчиво указать на Его божественное происхождение и статус.

Однако мы должны понимать, что этот странный Сын Человеческий, как и Царство Божье, одновременно как бы и существует, и еще только явится. Бывший ремесленник из Назарета не полностью отождествляет себя с эсхатологической фигурой страстного Мессии. Он одновременно и тот же самый, и совершенно другой. Сын Человеческий — это Его другое «Я», Тот, который грядет во славе и увенчанный Божественной силой, дабы судить мир. Смысловая двусмысленность позволяет Иисусу намекнуть: Он нечто большее, чем обычный, земной мессия, и в то же время ограничить Свои откровения тем, что способны понять простые люди, к которым Он обращается.

Что значит быть учеником

Иоанн Предтеча крестил множество паломников, а затем отправлял их по домам. Вокруг него образовался лишь небольшой круг приближенных, каждый из которых имел право в любой момент его покинуть. Иисус поступает иначе, Он стремится создать постоянное ядро из Своих учеников. И главная особенность: Его призыв обращен не ко всякому. Избранному предстояло выполнить очень жесткое и обязывающее предписание — с самого начала он должен отказаться от всего: своего дома, жены, родителей, семьи, даже средств к существованию. Он должен быть в полном распоряжении учителя. Некоторые не могли согласиться на столь безоговорочные условия, подразумевающие абсолютное самоотречение. Как, например, тот богатый юноша, описанный Матфеем. Что нужно сделать, спросил он, чтобы обрести жизнь вечную? «Иисус сказал ему: если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною» (Мф. 19:21). Отдать все и самого себя в придачу — это показалось юноше невозможным, и он с печалью удалился.

Ученикам не обещается усыпанный розами путь. Иисус предупреждает, что повсюду они будут встречать препятствия и наталкиваться на враждебность. «Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною» (Мк. 8:34). Выражение «взять свой крест» относилось в греко-римском мире к разбойникам или бунтовщикам, которых заставляли идти к месту казни с привязанной к плечам горизонтальной перекладиной своего креста. Таким образом, ученика ожидала суровая, непростая жизнь. Но была обещана и награда.

В греко-римском мире существовало множество школ, или академий. Были они и у пифагорейцев, и у платоников, и у стоиков, и у поклонников Аристотеля. В них ученики заучивали этические заповеди и разделяли жизнь своего учителя. В Древнем Израиле у равви тоже имелись ученики. Свои школы были и у Филона Александрийского, и у Гилеля, и у Шамая.

Ученики Иисуса не следовали этим образцам. Происходившие из разных социальных слоев, они жили сообща, образуя подлинную жизнестойкую общину, особенностью которой было то, что, оставаясь открытой для бедных, она не превращалась в некую сепаратистскую секту. Строгость вступительных условий не мешала ученикам пировать в обществе Иисуса, встречаться с пьяницами, мошенниками, проститутками — словом, с изгоями, которые, как считалось, отвергали заповеди Бога Израиля. Сердца учеников переполняли радость и чувство праздника. У общины не было определенной структуры, и состав каждой группы определялся в соответствии с поставленной задачей. Иисус отметал саму возможность какого-либо соперничества и честолюбия. Пусть тот, кто считает себя самым главным, станет наимладшим, а тот, кто управляет, — тем, кто прислуживает!

Еще одна особенность общины — особые отношения с учителем. Он обладает своего рода харизматической властью. Учитель ожидает от своих учеников наитеснейшего, свободного и добровольного единения. В этом заключается смысл притчи о виноградной лозе, символизирующей единство сообщества. Иисус — лоза, Его ученики — побеги на этой лозе. И только хорошие, неотделимые от лозы побеги способны принести добрые плоды.

Евангелия также рассказывают нам о нескольких женщинах, сопровождавших Иисуса в Его странствиях. Это Мария Магдалина, мать Иакова и Иоанна Саломея, Иоанна, жена Хузы, домоправителя Ирода Антипы, Сусанна. «И многие другие», — добавляет Лука. Они готовили еду, занимались домашними делами, помогали ученикам деньгами. Без них повседневная жизнь общины вряд ли была бы возможна. Нахождение этих женщин в обществе проповедника-холостяка, в окружении Его учеников-мужчин было еще одним вызовом иудейскому обществу и семейным ценностям того времени. Некоторые из них были замужними, как Иоанна и Саломея.

«Лисицы имеют норы и птицы небесные — гнезда, а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову» (Мф. 8:20). Читая такое у Матфея, можно было бы представить себе Иисуса и Его учеников этакими «странствующими харизматиками», кочующими из деревни в деревню. Что было бы преувеличением, если учесть, что деревни в Галилее располагались