Шрифт:
Закладка:
Ко времени составления Соборного уложения 1649 г. было принято, что сыновья наследовали части отцовского служебного имения. Считалось, что это должно способствовать воспитанию новых воинов. Самый ранний источник таких статей датируется 1636 г., хотя наследование практиковалось гораздо раньше. Указы от 1634 и 1638 гг. говорят о «семейных служебных землях», что явно противоречило принципу распределения служебных земель. В некоторых областях чиновники даже не делали различий между наследственным и служебным землевладением и в своих отчетах правительству приводили только общие цифры для обоих видов поместий. Во второй половине XVII столетия служебные земли почти повсеместно составляли меньший процент от общего числа земель, принадлежащих к наследственным. В 1678 г. в центральной части Московского государства, в Замосковском крае, 59 % помещиков владели землями в соответствии с правилами наследственного владения.
Ближе к концу столетия практически завершился перевод поместного владения в чисто вотчинное. Указ 1674 г. позволял уволенному со службы помещику продавать или закладывать свои служебные земли. В указах 1676 и 1677 гг. правительство признало реальность ситуации и, по сути дела, отменило поместное владение в пользу вотчинного. В 1690 г. был узаконен свободный перевод крестьян между двумя видами землевладения. До этого законным являлся только перевод крестьян на служебные земли из фамильного имения. В дальнейшем это уравняло права вотчинника и помещика. Петр I возобновил служебный принцип, но в 1714 г. как бы в ответ на историческую тенденцию и, возможно, крестьянское восстание Булавина 1707–1708 гг. и его последствия он принял важный закон, приравнявший поместье к вотчине, превратив первое в наследственную собственность. В 1731 г. Анна Иоанновна объединила служебное и наследственное землевладение и предоставила всем помещикам те же права, что и вотчинникам, в отношении земли.
К помещикам также относились постановления, вступившие в силу в 1630-х и 1640-х гг. и расширявшие положения о заботе об осиротевших детях и вдовах из поместья. Это способствовало дальнейшему объединению служебных и наследственных видов землевладения. Законы 1666 и 1679 гг. затрудняли покупку земель даже влиятельным торговцам, таким образом продолжая расслоение российского общества и при этом одновременно укрепляя монопольное положение высшего и среднего служилого сословия.
Разительная перемена в основной форме землевладения в Московии, произошедшая где-то между серединой XVI и серединой XVII в., вряд ли может вызывать удивление как сама по себе, так и в контексте обстоятельств. Для того чтобы жесткая система землевладения могла существовать в течение длительного периода времени, потребовалась бы мощная возрождающая энергия в противовес инертной, ориентированной на выживание природе Московии – или же человеческой природе в целом, если на то пошло. Более того, произошедшая деградация идеально вписывается в те изменения, которые происходили со средним служилым сословием. Трудно сказать, рассматривался ли каждый шаг этих изменений сознательно, как еще одна привилегия или уступка массе служилых землевладельцев, но вытеснение поместья в пользу вотчины привело в конечном итоге к созданию дворянства. В свою очередь, это способствовало упадку поместной конницы, о чем будет обсуждаться в главе 11.
Версия служебной системы землевладения требовала, чтобы лицо, прекратившее служить, теряло свои земли, независимо от того, явилось ли это следствием дезертирства, увольнения по старости или отказа от службы вообще. Однако на протяжении XVII в. правительство стало все более неохотно применять это правило. И в результате служебное землевладение все чаще становилось личной собственностью держателя. Даже когда из-за неявки на службу или дезертирства земли отбирались полностью или частично, после подачи прошения пострадавшим землевладельцем их, как правило, возвращали.
В первой половине XVII в. земля, по сути, оставалась служебной. Особенно после Смуты экономика страны пребывала в таком плачевном состоянии, что войско можно было поддержать только полагаясь в основном на те плоды, которые могла дать практически натуральная система производства с ограниченным обменом. Просто иметь землю было недостаточно; она должна была быть заселена и обрабатываться, чтобы приносить хоть какую-то пользу. Исходя из этого помещики стали утверждать, что они не должны воевать, если у них нет заселенных служебных земель. Правительство признало, что при нормальных условиях, при отсутствии заселенных земель, служилые люди должны нести службу только в крепости («осадную службу»). Это помогает понять, почему земельный вопрос был столь важен для дворян и детей боярских; он был не только вопросом престижа, но и решающим фактором для осуществления их роли в обществе. Реальность ситуации была наглядно изложена в челобитной 1630 г. о предоставлении дополнительных земель. Писавший челобитную отмечал, что его сотоварищи обеспокоены низкими выплатами и полагают, что кто-то утаивает от них землю. Для установления этого факта он советовал провести перепись всей земли и крестьян. Для выполнения данной задачи он предлагал себя – странное предложение, если учитывать тот факт, что составление подробного кадастра только что было завершено. Никаких мер по выявлению земель, захваченных «сильными людьми» во время Смуты, не было предпринято, пока Смоленская война не вызвала потребности в средствах и, таким образом, заставила более пристально изучить владения магнатов.
Так что в ответ на давление среднего служилого сословия правительство издало указ, по которому хозяева, имевшие на своей земле менее двадцати крестьян, не должны были предоставлять их для работы в губной администрации (в качестве помощников целовальников, сторожей, подьячих). Этот указ применялся почти ко всем детям боярским и, вероятно, к большинству дворян, чьи обязательства в отношении крестьян сокращались до уплаты налогов и поддерживания их. Более того, крестьяне, принадлежащие дворянам, не должны были работать в таможенной службе, сборщиками пошлин или доверительными лицами по выручке от продажи алкоголя в корчмах. После Смутного времени землевладельцы обращались за этими привилегиями множество раз, но получили их только в 1649 г. Отныне эти задачи передавались чиновникам центрального правительства. Все это усилило монополию помещиков на крестьянский труд.
Очередной привилегией, пожалованной служилому сословию, был льготный доступ к рынку зерна в период дефицита. Например, в 1622 г. (когда у России был мир на всех границах) купцам запрещалось покупать зерно в городе Верхотурье по той причине, что служилые люди не могли покупать зерно по разумной цене. Еще одной привилегией стало освобождение помещиков от ответственности за размещение войск. В 1629 г. воевода из Тулы доложил, что у них нет домов, подходящих для размещения войск. Он попытался расквартировать их у местных помещиков, но те отказались, показав ему документы, которые освобождали их от этой обязанности. Царь поддержал помещиков, выразив
